помрачнели. Моя сила и аура тоже почувствовали противный запах напряжения. Когда я начинала злиться, волшебные волны облачались в тяжелую, темно-синюю магию. От нее веяло злостью и напряжением, также как и от моего сердца. Эта темная магия опять же была видна только мне и чувствовала ее только я, ну и призраки, конечно. Желание наколдовать что-то порочное и не совсем доброе возрастало до небес, ударяясь об язычок. Хотелось выплеснуть весь гнев наружу, распластать объект раздражения в щепки, настолько была сильна моя магия. Но, знаете, я обычно не поддаюсь таким фашистским желаниям. Я уговариваю свою силу сделать всего лишь… маленькую шалость, которую все забудут уже через неделю. Правда я гений?

— Э, ты че творишь?! — зашипел Валентайн, хватаясь за щеку. — Совсем уже без меня оборзела?! Эта чокнутая Гостлен тебе мозги затуманила до конца!

Темные, зловещие липкие волны обвели тело Вали, буквально вжали его в свои объятия. Они словно намекали мне, чтобы я справилась с этим оболтусом побыстрее. И я это сделаю. Призрачные животные и людские души в ожидании замерли, от волнения от них даже шла почти прозрачная дымка. Все души прекрасно знали, что я всегда мщу своим обидчикам, потому что у меня есть собственное достоинство и я, поверьте, никогда не принимаю на себя удары. Я мысленно потерла вспотевшие ладони. Вот сейчас все посмеются…

Пока, надутая гневом и обидой, Эбони собачилась с наглым Валентайном, я немного отошла назад, взглянула на ясное небо, напрягла свои руки, крюча пальцы. Я схематично оглядывала птиц, пролетавших по пушистым облакам. Магия почувствовала, что я собираюсь сделать, и волны последовали ввысь, мимолетно оплетая тушки птичек. Вот одна сорока пролетала прямо над надоедливым Эльбрусси, медленно размахивая крыльями. Я прикусила губу, резко распрямила пальцы. Магические волны вмиг оказались у сороки, начали щекотать брюшко, да яростно так, что птица принялась неестественно извиваться, что-то утробно каркая.

Вдруг Валек затих, за ним и Эбони. Школьники охнули, а призраки прикрыли рты рукой. Короткую тишину разорвал возмущенный, испуганный долгий крик Валентайна и дикое ржание Айвери. Недокуренная сижка слабо покатилась к моим ногам. Вся дорогая одежда и залаченная прическа запачкалась самым настоящим, простите, птичьим дерьмом.

Да, черт возьми, я испачкала этого чурбана какашками сороки!

За смехом моей подруги послышалось дружное хохотание школьных ребят, и еще вдобавок я услышала смех душ. Все показывали пальцами, бросались колкими фразочками в загнавшегося в угол Валентайна. Я же только утробно хихикнула, а магия моя вновь стала светлой и легкой. И не осуждайте меня, этот козел заслужил свое. Эбони знала, что у меня есть магия и я умею колдовать. Однажды я доказала ей это, когда невидимые для нее волны налили в стакан сок. Айвери взглянула на меня, сверкнув глазами и широко улыбнувшись. Мы стукнулись кулак о кулак.

— Твою налево! — все орал панически Валька, не зная, куда ему деваться.

— Лучше уйди, Валентайн, — спокойно проговорила я, аккуратно хлопая бывшего Айвери по чистому плечу, — А то от тебя пахнет даже не мертвечиной, — мое лицо украсила еле заметная ухмылка, — От тебя пахнет говном.

Эльбрусси резко набрал воздуха в легкие, только услышав мою фразу. Губы его задрожали, также как и испачканное тело. Он раздражительно глянул на смеющуюся Эбони, а затем на меня.

— Давай-давай, Валь, — дружелюбно подбодрила я, — Шнеля-шнеля, а то засохнет ведь.

Валентайн рассеянно шмыгнул носом, топнул ногой и под смех старшеклассников побежал вон за ворота.

Постепенно ржание прекратилось, все утихли и вновь начали разговаривать между собой, отвернувшись от нас с Эбони. Привычный, вкусный тягучий запах яблонь снова ласкал нос, а мои мышцы окончательно расслабились.

— Ты гениальна, подруга, — на одном вздохе произнесла Айвери, медленно открывая парадную дверь в школу, — Спасибо, а то я бы с этим придурком уже голос сорвала, — и подруга показательно кашлянула.

Я усмехнулась, заходя в душное здание, и мимолетно здороваясь с охранником.

— Всегда пожалуйста. Никогда мне не нравился этот индюк.

— Вот-вот! — закивала Эбони. — Мне он тоже никогда не нравился!

Я открыто залилась смехом.

— А кто же тогда мне все уши про него прожужжал? А кто же тогда с ним встречался и до последнего оправдывал его?

Айвери прикусила ногти своих длинных пальцев и поредела.

— Ну-у-у, я тогда была молода…

— Ага, два месяца назад молодая она была.

— …И глупа.

— А вот это уже другой разговор. Сейчас ты поумнела, — я легонько потрепала подругу по голове, а та нервно хихикнула, поднимаясь по лестнице вместе со мной.

Мы с Эбони успели удачно. После того как мы зашли в свой класс, сразу же затрещала трель школьного звонка. Начались скучные, неимоверно долгие уроки, которые сопровождались бормотанием учителей. Вроде бы дальше все было без приключений, но… почему-то во время уроков я испытывала какую-то удушающую тревогу. Сердечко быстро колотилось, а кожа совсем похолодела. Мое подсознание как-то странно искажало фигуры душ, которых я видела на улице, в здании. Казалось, что их тела начинают синеть, а глаза — закатываться. Мои уши будто бы слышали лязг цепей, глаза создавали иллюзию того, что там, за окном наступает туман. Уверяю, такого у меня с роду не было, такая сильная тревога никогда не сбивала меня с мыслей с тех пор как я переехала в Дарли. Мое сердце чувствовало, что что-то вот-вот должно произойти, что-то шокирующее и страшное. И нет, это был не страх за сегодняшний приход КТС, нет. Это страх за что-то другое, я даже объяснить не могу. В голове сразу всплывал тот кошмар; разрушенные здания, ядовитый свет некого портала и куча знакомых призраков. Видения, которые я могла испытывать, никогда не обманывали меня. В тревожных мыслях всегда читалась подсказка на будущие события. Мозг рьяно прокручивал в голове единственную фразу:

«Неужели эта тревога связана с Броквеном?»

* * *

За дверью послышалась последняя трель звонка. Классы постепенно пустели, а коридоры заполнялись спешащими домой учениками, что нагло толкали друг друга, лишь бы добраться к своему шкафчику. Мы с Эбони и еще одной нашей подругой вышли на улицу, когда толпы школьников почти разбежались по своим сторонам. На улице было приятно прохладно; апрельский ветер игрался с волосами, создавал неопрятные кудри. Воздух стремительно нес перистые облака куда-то вдаль, давая увидеть мне те самые желтые звезды, которые стали еще ярче. Сквозь деревья и заборы, уже торопясь, плыли души, мельком окидывая меня и бирюзовую магию взглядом. Они явно ожидали, когда я вместе с ними пойду на Цветущую гору, чтобы передать в руки госпоже Смерти.

— Если бы этот тухляк-Валентайн был