— Доча! — с лица мамы пропала теплая улыбка, а некогда спокойный голос вдруг осип.

— А-я? — нужно было показать, что со мной все в порядке. Это… нетрудно.

Она прерывисто вздохнула. Казалось, дрожащие пальцы чуть расслабились, а в глазах пропал огонек страха за меня.

— Снова атака?.. — на этот раз вопрос мамы прозвучал спокойней и в то же время тише.

Я прикусила губу, подавляя в груди тяжесть ото лжи, которую говорю уже которое утро.

— Да, но сейчас все хорошо. Вода и свежий воздух спасают как нельзя лучше любых таблеток.

Между нами несколько секунд провисела мертвая тишина, что только болезненно давила мне на виски. Я неуверенно улыбнулась, а за мной и мама, снова поверив моим словам. Хотя, по слегка нахмуренным рыжим бровям и быстро бьющемуся сердцу можно было понять, что она в этот раз и не очень-то мне поверила. Кислые персики…

— Ну, раз ты уверена…

— Уверена на все пятьсот.

Я быстренько встала, разминая пальцы, обильно потея и улыбаясь, наверное, самой глупой улыбкой на всем белом свете. Бог мой, я ужасно неправдоподобно выгляжу…

— Даже на всю тысячу, — я повернулась к немного удивленной маме, одаривая ее взглядом голубых очей, что вновь стали яркими и наполненными жизнью.

На нее подул свежий ветерок с приоткрытой форточки. Пару раз моргнув сизыми глазами и еще раз посмотрев на меня посреди идеально убранной комнаты, где каждый уголок синих обоев пропах духами, мама окончательно успокоилась.

— Перегибаешь палку, — усмехнулась она, ставя руки в боки.

— Больше, чем перегибать палки, я люблю только персиковый сок и жареные сосиски.

Мама залилась звонким смехом, махая рукой в мою сторону.

— Уже чувствуешь, маленький хищник? — прыснула она.

Я охотно закивала, уверенными шагами выходя из холодных покоев. Запах любимых жареных сосисок я могу учуять за километры от своего дома, а тут он прямо в нос ударял. Желудок шумно заурчал, а ноги сами понесли вниз по лестнице. Я даже немного успокоилась и забыла о Сне. Но это, уверена, только на один день…

Мой завтрак прошел хорошо, даже очень. Сосредоточившись на звуках работающего телевизора и на поедании сосисок, тревога и ком в горле успешно покинули мой организм, что заметно порадовало маму. Щеки вновь приобрели розовый оттенок, губы стали влажными, а руки перестали дрожать, наливаясь силами. Сытая и набравшаяся энергии, вновь обрела покой, готовясь идти в школу. Поскольку времени оставалось у меня в обрез, одеваться пришлось во что попало: синяя юбка, блузка с красным бантом и старые кроссовки. Идеальный наряд для девушки, которая придерживается позиции, а-ля: броско и просто, все по росту. Пока я надевала рюкзак, еще успел с него упасть значок, но о моей неуклюжести я предпочитаю рассказывать недолго.

Не дождавшись, пока мама выйдет провожать меня, я вышла на крыльцо, осматривая петунью, что благополучно цвела на клумбах, которые посадил папа, перед тем как уехать в командировку в Калифорнию на несколько месяцев. Ученый ботаник и в Африке ученый ботаник, хе-хе. С яркими лепестками цветов игрался весенний ветер, что уже успел обветрить мне губы. Из сероватых облаков уже начали проглядывать лучики солнца, будя просыпающийся Дарли.

Только кончиком носка я наступила на ступеньку, как услышала скрип входной двери, торопливые шаги и тяжелое дыхание:

— Елена, душка, ты забыла брошь!

Точно, брошь! Вот же бестолковая балда! Когда я уже перестану ее забывать надевать?!

Я медленно обернулась к маме, чьи края бархатного красного халата развевались на ветру. Уста расплылись в виноватой улыбке.

— Опять забыла? — я нервно усмехнулась, подходя к матери.

Она же прыснула в ответ, коротко кивая. Худощавые пальцы обнажили брошь, на которую легли лучи солнца. Семейная реликвия переливалась светлыми и темными оттенками бирюзового, мимолетно показывая призрачные физиономии. А снизу болтались две черные ленточки, так, для красоты. Я аккуратно взяла из теплой материнской руки брошь, сжимая в пальцах.

— Вот теперь все, — мама заправила прядь моих нежно-рыжих волос за ухо. — Удачного дня, Елена. И не забудь позвонить Миссис Пикок, как только она всех заберет, она очень просила.

Я одобрительно кивнула, спускаясь вниз.

— У меня есть ее номер, все будет хорошо, — напомнила я, подмигивая маме.

Лицо матушки украсила теплая улыбка, что показала маленькие ямочки. Она начала легонько махать мне, а я, стремительно отдаляясь от дома, послала ей воздушный поцелуй.

Как только я прошла мимо указателя, на котором было написано название моей улицы, на которой я проживала, начали мелькать магазины, проезжающие мимо автомобили и люди, что шли по своим делам, сотрясая каменный асфальт юркими шагами. Послышался шелест листьев и привычный городской гул. Остановившись у ближайшего киоска, где старички покупали газеты, я собралась надеть на себя брошь, предварительно щелкая застежкой. Не успела прислонить реликвию к воротнику блузки, как меня чуть с ног не сбил шкодливый, освещенный блаженным белым светом, силуэт. Я удивленно охнула, чуть не выронив брошь из рук. Душа мальчика восьми лет остановилась и прикрыла рот прозрачной ладошкой. Голубые, наполненные искорками, глаза распахнулись.

— Ой, сестренка Елена, я не заметил тебя! — воскликнул ребенок, подбегая ко мне.

— Дэнни, ты?! — пискнула я, от греха подальше закрепляя брошь на воротнике. — Ты куда так мчишься, Круговорот Того Света откроется только в пять!

Призрачный светящийся мальчик хихикнул, пиная ногой камушек в сторону детей, качающихся на качелях.

— Так мы все спешим на Цветущую гору! — он широко улыбнулся, часто моргая своими большими глазками. — Оказывается, Круговорот перенесли на четыре, а нам до нее надо на другой конец города!

— Что значит «на четыре перенесли»? — вопросительно выгнула бровь я, не до конца вслушиваясь в слова Дэнни.

Мальчик повел плечами.

— Мистер Кэррон сказал, что видел сегодня ночью косу в небе, после чего на небе появились желтые звезды.

Я инстинктивно подняла свой взор на небо, что уже освещало яркое солнце, а облака отделялись друг от друга, постепенно испаряясь. И правда, на голубом небосводе мерцали желтые звезды, которые означали, что Круговорот Того Света откроется раньше. Они были видны только мне и душам. Хм, значит, чудак Берри Кэррон не соврал половине душ…

— Мистер Кэррон еще сказал, что она освободилась раньше, — с умным видом подметил Дэнни.

— Мистер Кэррон прав, малыш Дэнни, — подтвердила я, все еще смотря на украшенное звездами небо, — Она заберет вас раньше.

— Елена.

— М? — я наконец опустила глаза на душу.

— А… как думаешь, я попаду туда, где хорошо?

Я ласково погладила Дэнни по прозрачной головке.

— Конечно,