замусоленных окурков. И в кабинете еще долго не смолкает эхо разговоров, гул голосов, телефонные звонки. А эти мокрые следы на полу! Другие! Все, что его окружает и что он ненавидит, они все незваные гости: полицейские, судьи, свидетели, охрана. Короче, все, из чего состоит Дворец правосудия, и везде они устанавливают свои порядки, навязывают свой образ мыслей. Они за дверь, а мать тут же: «А этот комиссар, что он сказал? Не верь ему! Он не желает тебе добра!» По-настоящему он расслабляется только в своей маленькой трехкомнатной квартирке. Соседка его не беспокоит, она все время проводит в Каннах со своим слугой-японцем. Другой сосед, справа, занимается нефтью, где-то там, на море. Консьерж очень услужлив и покупает ему все необходимое. В доме пахнет воском (которым натирают полы), бесшумный лифт. Мареско входит в него и уже чувствует себя как дома. Нажимает на кнопку четвертого этажа. Он торопится в свой музей; соблюдая тысячу предосторожностей, вытаскивает нож. Ручка ножа в нескольких местах приклеилась к носовому платку. Медленно, осторожно отрывает ткань, как будто снимает бинты с раны, и его губы кривятся, будто от боли. Уф, все нормально! Отпечатки на месте, с ними ничего не случилось. Они подсохли и стали более отчетливыми. Пьер уперся большим пальцем в стопор, еще секунда… и сгустки крови разлетятся в разные стороны. Этого не произошло. Лезвие выскочило так быстро, молниеносно, что кровавая пленка прихлынула к краям паза, задрожала, как застывшее желе, но не расплескалась. Теперь нет ничего проще, чем взять фрагменты на анализ. Тут тебе и отпечатки, и кровь. Преступление налицо.

Мареско, с помощью двух пинцетиков для марок, уложил нож на пластмассовую дощечку и начал замерять его: 10 сантиметров — рукоятка и столько же лезвие. Приблизительно 150 граммов веса. Такой нож, острозаточенный, представляет собой грозное орудие, да если еще ударить с силой… Мареско вытащил чистую карточку и, сидя за письменным столом, начал заполнять ее: «Австралийский (?) нож, рукоятка украшена крокодилом из меди, тонкой работы (когти, зубы, чешуя). Длина — 20 сантиметров (в открытом состоянии). Вес — 150 граммов. Следы крови — у основания лезвия и в пазу. 20 мая 1990 г. 10 час. 15 мин. Со стенда с ножами в Н.Г.».

Н.Г. — Нувель-Галери — сокращенно. Эти буквы фигурируют на всех его карточках. Счастливый и довольный, Мареско перебирает картотеку. Вот доказательства его подвигов! Сначала риск, молниеносное действие, а потом отдых, даже смакование покоя, полная разрядка, «Кравен» — любимая сигарета с белым фильтром — затяжка и медленный выдох. Пьер устраивается поудобней в кресле, с любовью поглядывает на ряды карточек. Их содержимое он знает наизусть. Например, история с парой сиреневых подтяжек. Пожалуйста, может процитировать: «Подтяжки „Смарт“ (лоток в секторе Р) с зажимом и зубчатым регулятором длины. 14 января 1988 г. 9 час.». Или: «Трикотажный галстук, голубой однотонный. 17 февраля 1988 г. 17 час.». И везде — Н.Г. И сколько их за столько лет! В ящичках у него хранятся старые карточки. Самая первая датирована 1974 годом. Первая вещичка — дешевенький маленький несессерчик за четыре су. Он мог бы уместиться на ладони его матери. Зато сколько страху «до и после»! Он до сих пор помнит, как ему казалось, что тысячи глаз устремились на него, и как, прячась от них, бросился бежать очертя голову. Затем прошло много бесконечных дней, прежде чем он решился на новую кражу. И каждый раз Пьер кругом обходил отдел, где впервые украл. Но постепенно непреодолимое желание овладевало им, и он не мог ему противиться. Очередным уловом было портмоне из плотной ткани. Он был пленен ее расцветкой. Она напомнила ему вышивку (частенько в детстве наблюдал, как мать вышивает). Эта ассоциация оправдывала его желание украсть.

Милые сердцу сувениры, своим появлением как бы отмечавшие вехи его жизни. Стоп. Коробочка для пилюль из оникса. Стоп. Украшение в виде секундомера, из перламутра и серебра. Все они свидетели его проворства, везения и осторожности! Как часто он это делал? Раз в два месяца. Этого ему вполне хватало. Долгое время испытывал он непреходящую радость от своих приобретений. Впрочем, иногда это чувство быстро увядало. Иногда к предметам он испытывал необыкновенную нежность. Как, например, к кожаной записной книжечке… Но этот нож! Ничего подобного в своей жизни Мареско не испытывал. Такое потрясение! Чувства переполняли его! Признаться… им была убита… Нечто красное, липкое, вязкое — он воспринимал кровь как живую субстанцию! Кто-то более отчаянный, чем он, пролил кровь молодой женщины! Мареско испытывает легкое головокружение и в то же время гордость. Как если бы, оставаясь невиновным, принял участие в насилии. Черное и белое. Закуривает еще одну сигарету. Развоспоминался, довольно, на этом закончим. С сегодняшнего дня наступает… эра крокодила.

Глава 3

Мареско не может сдержаться. После визита к врачу (как всегда, одно и то же: «Занимайтесь спортом. Вы ведете сидячий образ жизни!» Знал бы он, бедолага!) он возвращается в Нувель-Галери. Полицейская машина у входа. У дверей — двое полицейских. Мареско входит, сердце готово выпрыгнуть из груди. Направляется туда, где слышен гул толпы. Там — центр события, там вспышки фотоаппаратов и скопление народа. Волна таких же любопытных выносит его прямо к фотокабинке. Один полицейский пытается сдержать напор толпы. Мареско придвигается к пожилой даме, которая не перестает охать:

— Да что же это такое, посреди бела дня! Как могло случиться? Давно пора ликвидировать эти сараи. Вы там сидите за занавеской, ничего не видно. Любой может подойти сзади и…

— Кто-то подвергся нападению?

— Говорят, молодая женщина. Иностранка. Когда она фотографировалась, ее ножом и убили.

— Насмерть?

— Кто знает, — говорит женщина слева. Она стоит рядом с высоким блондином, которой что-то говорит то ли на шведском, то ли на голландском языке. Две вспышки за спинами. Еще чья-то рука высоко поднимает фотоаппарат и, стараясь, чтобы в кадр попала фотокабинка, снимает наугад. С Мареско достаточно. Сейчас он пойдет в бар и там узнает побольше. Направляется к эскалатору, выискивая в толпе знакомые лица. Неподалеку замечает дивизионного комиссара Мартино, верхом сидящего на табурете. Похоже, настроение у того аховое.

— Если вы явились в поисках клиента, выбрали неудачное время! — говорит он.

— А что, собственно, произошло? — спрашивает Мареско. — Я не в курсе.

— А то и произошло, — ворчит полицейский, — убийство. Убили ножом молодую женщину. Подумайте только, в самый час пик. Бардак! Я ищу помощника прокурора. А мой коллега Бришто ищет меня. Он был здесь пять минут назад, а теперь как сквозь землю провалился! Зато журналистов! Вы их видели?