— Ты столько лет молчал. Почему вдруг?.. Боишься отправлять меня на военную службу?

— Есть немного. Но не настолько, чтобы костьми лечь и не допустить. В принципе, я уже давно готовился к этому разговору, и пару раз за последний месяц едва не заговорил. Но всякий раз останавливался.

— Опасаешься княжеского гнева?

Ситуация полный сюр. Но самое невероятное это то, что я веду этот разговор. О чём-то там спрашиваю, выслушиваю ответы, но в реальность происходящего попросту не верится. Словно случилось всё это не со мной.

— Не князя я опасаюсь, а боюсь потерять тебя. Кровь в тебе Кречета, но для меня ты сын, а ещё тот, кто вынул меня из помойки и дал второй шанс на жизнь. Не знаю, что в тот момент щёлкнуло у меня в голове, но ты для меня оказался спасательным кругом. А почему говорю это именно сейчас? Не знаю. Готовился к этому разговору, готовился, а тут вдруг прорвало. Потому что незачем тебе идти окольными путями, раз уж есть прямой и короткий. Я написал письмо в княжескую канцелярию. Месяц уже лежит в черновиках, всё никак не решусь отправить. Пожалуй время настало.

— Батя, а почему ты не называешь меня сыном? Почему по имени? Уже отпустил? — неожиданно для себя спросил я.

Вот без понятия отчего мне показалось это важным. Тут вроде бы мир с ног на голову переворачивается, а я задаю такой вопрос. Хм. А может как раз потому. Ну или из-за нереальности происходящего. Я ведь всегда над девчонками потешался из-за их тяги к дешёвым мыльным сериальчикам, а тут на тебе, в реале такая лютая хрень.

— Я восемнадцать лет незаслуженно называл тебя сыном. Теперь тебе решать, кто я для тебя.

— А ведь князь тебя не простит, — опять не пойми к чему произнёс я.

— Да насрать мне на его прощение, — пыхнув табачным дымом, равнодушно произнёс он.

— Батя, не отправляй письмо, — всё ещё слабо соображая, попросил я.

— Хочешь переспать с этим, — кивнув произнёс отец.

— Завтра за завтраком поговорим. Ага?

— Договорились.

Остаток дня прошёл как в тумане. На выпускной я не пошёл. Настроение такое, что вообще не хочется никого видеть. Так что вышел на вечернюю пробежку и выдал кросс на десяток километров, выложившись без остатка. Вот уж дал, так дал. Потом спортгородок до упора, пока мышцы не забились и тело не отказалось повиноваться.

До кровати буквально дополз, но уснуть так и не сумел. В голове роились тысячи мыслей, я думал обо всём сразу и ни о чём конкретно. Вообще ни о чём. Голова гудела как колокол. Я тупо валялся в постели с открытыми глазами и пялился в потолок невидящим взглядом…

— Доброе утро, батя, — выйдя из своей комнаты, по обыкновению поздоровался я.

Без понятия в какой момент я отключился. Просто утром открыл глаза и посмотрел в окно залитое ласковыми лучами Альсы. Вообще, наша звезда называется Альсафари, ну или Сигма Дракона, но мы называем её Альсой. Так вот, когда я проснулся, то к своему удивлению обнаружил себя бодрым, полным сил и никакой тяжести в голове, а одни лишь ясные мысли.

— Доброе, Клим. Завтракать будешь?

— А есть причины не завтракать? И… Батя, не называй меня пожалуйста по имени. А то такое чувство, будто я наворотил какое-то непотребство и ты злишься.

— Садись есть, сынок, — улыбнувшись произнёс он.

И было в той улыбке радости с надеждой поровну. Не знаю откуда мне эта высокопарная хрень в голову влетела, но вот так я это воспринял.

— Ага. Это я с удовольствием, — потянув носом запах яичницы с беконом, под урчание желудка произнёс я.

— Я так понимаю, ты что-то решил? — спросил отец, устраиваясь напротив.

— Батя, а трубка твоя, она как винтовка, тоже с Китежа?

— Нет. Это другая история, — дёрнув щекой, возразил он. — И я её уже починил.

— Расскажешь?

— Это тебя не касается, — отрезал он.

— Мне показалось, что после вчерашнего разговора…

— Тебе показалось, — перебил меня отец.

— Ну, попытаться-то следовало, — пожал я плечами, нанизывая на вилку кусок яичницы.

— Итак? — не смог сдержать волнения отец.

— Да просто всё, батя. Ну вот скажи, если я приду к моему родителю лет эдак через десять, он обрадуется мне так же как и сейчас?

— Ну, наследником он тебя не объявит, даже если бы ты был старшим из его детей. Обрадуется конечно, поможет с учёбой, нейросеть четвёртого класса, это как пить дать. Выделит какие-то средства и даст толчок, или тупо возьмёт на содержание. Так что, нет, с годами ничего не изменится. Если только он к этому времени не сыграет в ящик.

— Ну, по здоровью ему это не грозит, а по возрасту слишком рано. Что до доброжелателей, то полагаю он вполне способен о себе позаботиться.

— К чему это ты?

— К тому, что я попытался понять как вообще отношусь к другому отцу. А утром вдруг понял, что ничего к нему не чувствую. Вообще. Стоит же подумать о нём как мысли сворачивают к тебе. Ты мне и мама, и папа, и вся родня. А они… Ну да, кровь конечно не водица, только сейчас Кречетовы мне посторонние. Опять же, ты ведь говорил, что везение родиться в дворянском семействе даёт благоприятные условия для старта, но не гарантирует успеха. К помощи князя я всегда успею прибегнуть, но хотелось бы знать, чего я стою сам по себе. Ну и такой момент, что я как тот скалолаз со страховкой, иду на штурм отвесной скалы, точно зная, что разбиться мне не грозит.

— Скалолаза может банально приложить о стену, — напомнил отец.

— Знаю, батя. Но риск это неизменная составляющая успеха.

— Значит, всё же хочешь попробовать сам, — подытожил он.

— Именно.

— И завтра идёшь на вербовочный пункт.

— Да.

— Ну что же, тогда остаётся только пожелать тебе удачи. И ещё. Это конечно же маловероятно, но жизнь ещё и не такие коленца выкидывает. Словом, есть на флоте такой адмирал Свиридов, он сейчас командует эскадрой в системе звезды Дзета Тукана.

— Протекторат Когурё, — не удержался я.

— Вижу, что в школе тебя чему-то научили. Так и есть, протекторат России, который обеспечивается силами пятой