— А почему ты так не сделаешь? — не поняла я.

— Потому что драконы — это… драконы. Твой ничем не хуже других. Последнее время о них вспоминают один, хорошо, если два раза в год. Вот они и повадились напоминать о себе.

— Ши Чен хочет сказать, — перебил его детектив Цянь, — пока мы не соберём улики на того, кто стоит за похищениями, нечего и думать о закрытии дела.

— Похищениями?!

— Ну да, — энергично кивнул Ши Чен. — Думаешь, ты одна такая? Небось даже не помнишь, кто у вас пропадал в последнее время.

Голова шла кругом.

— Как вы меня нашли? — спросила я, всё ещё пытаясь разобраться. — Откуда узнали, что мне нужна помощь?

— Мы давно следим за Чжен Хуаном, — пояснил детектив Цянь. — Он продал земным духам двадцать девушек за несколько лет.

— Двадцать?!

— Или больше, — пожал плечами Ши Чен. — Всех мы, конечно, не вернём. Кого-то уже выели дочиста. Но на последних мы можем рассчитывать. Или они на нас.

— Или они на нас, — подтвердил детектив Цянь. — Иди оденься, а я позабочусь о барышне.

— Мама… — снова начала я. У меня в голове не укладывалось, что кто-то собирается решать мою судьбу вот так вот походя. Ши Чен засмеялся.

— Пока нельзя, — сказал он. — Мы сняли тебе квартиру подальше от реки. Мало ли что.

— Сняли?!

— Отработаешь, — заверил Ши Чен. — В магазин сладостей Ху Гана как раз нужна продавщица.

— Продавщица, — тупо повторила я.

— Ху Ган за тобой присмотрит, — непонятно объяснил детектив Цянь. — Хотя бы первое время.

Глава 3

Лисы

Ху Ган оказался старым седым лисом с пятью хвостами, который оборачивался таким же старым седым человеком и скрывал свои хвосты под просторной одеждой. Одевался он по старинке, рядом с ним всё время казалось, что мы участвуем в съёмке исторического фильма о каких-то очень старых событиях. Сколько ему лет, я боялась и спрашивать. Работа была простая — знай, улыбайся покупателям да заворачивай для них сладости: рисовые колобки, желе, чесночные торты, бисквиты, тофу, ягоды в карамели, пирожки со сладкими бобами и другие такие же десерты. Покупатели меня не замечали. Они входили в магазин, высматривая там Ху Гана, а, если его не было, разворачивались и уходили, будто не слыша моих приветствий и робких вопросов. Ху Гана это полностью устраивало. Всех своих покупателей он знал в лицо. При появлении очередного господина Вана, Лю или Шэня, Ху Ган церемонно кланялся, настаивал на том, чтобы посетитель уселся, садился сам и раскуривал трубку, наполняя магазинчик удушливо-сладким запахом, в котором всё плясало и расплывалось. В это время я, отчаянно кашляя, напряжённо прислушивалась к их беседе (кашель им нисколько не мешал) и старалась угадать, что и зачем покупатель хочет приобрести. Заворачивала в красивую упаковку — и с поклоном ставила на прилавок. Никто ни разу не заметил моих поклонов. Это было странно. Раньше, когда я работала у хозяина Чжена, все клиенты старались попасть именно ко мне. Что же изменилось?..

Ши Чен забегал каждый день. Двумя движениями руки разгонял удушливый дым, улыбался мне, кланялся дядюшке Ху и коротко говорил: Пока не сдвинулось. После этого он бесплатно съедал рисовый пирожок и убегал. Дядюшка Ху после этого выкуривал новую трубку, так что свежий воздух я вдыхала недолго.

Спала тут же, в маленькой комнате при магазинчике, похоже, обставленной тем же чокнутым антикваром, который обставлял дом речного Дракона. Чего тут только не было! И всё новое, но при этом какое-то даже чересчур подлинное. Это было непривычно и странно. Сам дядюшка Ху на ночь превращался в лиса и уходил погулять. При этом он приказывал крепко запирать двери на все замки и засовы, а замков и засовов было много и все как будто тоже поставлены тем самым чокнутым антикваром.

В одну из ночей в магазинчик постучали.

— Старейший Ху! — раздался снаружи приятный мужской голос. — Старейший Ху! Откройте! Прошу вас! Старейший Ху! Скорее! Спасите!

Вдалеке послышался отчаянный лай. Дверь задёргалась и задрожала.

— Старейший Ху! — отчаянно взвыл незнакомец. Я сдалась. Набросив жакет поверх сорочки, я вышла из своей комнаты и защёлкала замками. Едва я открыла последний, дверь распахнулась и в магазинчик влетел рыжий вихрь. Он завертелся волчком у двери и обратился молодым человеком в небрежном костюме без пиджака, но в жилете. Из прорези в штанах торчали три лисьих хвоста. Молодой человек поспешно налёг на дверь и защёлкал замками куда быстрее, чем я их открывала.

— Тихо! — прошептал он. Лай приближался к нам. Молодой человек обшарил магазинчик и остановился на двери в комнату. — Не выдавай меня!

Он опустился на четвереньки и сделался трёххвостым лисом. Подпрыгнул, ловко уцепился зубами за воротник жакета и вместе с этой добычей скрылся в моей спальне. Лай раздался совсем рядом, а после в дверь постучали. Я замерла. Что происходит?! Стук повторился, громче, настойчивей.

— Откройте! — потребовал из-за двери женский голос. — Полиция! Немедленно откройте.

Делать нечего, я открыла дверь. Она распахнулась и через порог перепрыгнула маленькая взъерошенная женщина, одетая в тёмно-серые клетчатые брюки и в светло-серую рубашку с большими карманами на груди. На поясе у неё висела кобура с пистолетом.

— Полиция! — рявкнула она так, что я подпрыгнула. — Где он?! Тут пахнет лисой!

Она принюхалась и разразилась надсадным кашлем.

— Вы кто?! — воззрилась она на меня.

— Лянь Шуйсянь, — ответила я, в свою очередь уставившись на женщину. — Продавщица.

Женщина чихнула.

— Полицейский инспектор четвёртого уровня Хен Минь-Мэй, — представилась она и сморщилась. — Сюда вели лисьи следы!

— Вы говорите о Старейшем Ху?.. — вежливо предположила я. — Он владелец этого магазина.

Госпожа Хен ещё раз чихнула и скосила глаза, разглядывая воздух вокруг моего тела.

— Что вы тут делаете?! — спросила она.

— Живу, — растерялась я. — И работаю.

Госпожа Хен кашлянула, смерила меня взглядом и издала какой-то странный звук. Я бы сказала, что она тявкнула.

— Хорошо, барышня Лянь, — процедила она. — Живите!

Прежде, чем я успела понять, что происходит, она развернулась и выскочила за дверь. Едва её ноги переступили через высокий порог, как воздух вокруг неё заколебался, и в свете фонарей моим глазам предстала изящная хохлатая собачка в серой попонке. Заливисто тявкая, она побежала прочь.

— Ну и дела… — проговорила я, снова запирая