«Любезные дети! Честнейший отец Наркис Матвеевич и Анна Семеновна! Хотя и бегло, но с полным удовольствием и душевной радостью посмотрел я на ваше положение, притом довольно утешает меня неизменность вашей нравственности и мирное ваше сожительство».

Отец Наркиса Матвеевича и брат Валерьян, жившие вместе в Зайкове под Ирбитом, желая добра, звали Маминых переехать к ним, маня посулами, что приход тут богаче Висимского и крестьяне на требы щедрее, чем в рабочем и безземельном, к тому же и раскольничьем гнезде Демидовых.

Семена Степановича эта затея родителей Наркиса Матвеевича встревожила. Он послал им в начале 1854 года большое письмо, приводя свои возражения против возможного переезда:

«Любезнейшие дети — честнейший отец Наркис Матвеевич и Анна Семеновна! Благословение божие и наше на вас… удивляемся намерениям ваших родителей с перемещением вас в Зайково, непонятные расчеты в этом предприятии. Мы так думаем: в Висиме надобно глотать жеваное, а в Зайковой от посева до жевки еще много потребно трудов. В Висиме в кругу порядочного общества можно жить просто по-дворянски на всем готовом, а в Зайковой надобно много печей варить браги и укланивать мужиков с бабами на решето овса и горсть кудели… Родителям вашим первая мысль представилась иметь вас еще поближе, — а это у них и не в виду, что владыка по получении вашей просьбы посмотрит вкладовые ведомости и увидит, как еще вчерашний человек и без нужды просится уже на третье место — поэтому вместо Зайковской не угодить в Чердынский — закамские леса.

Разочтите перемещение — какие будут выгоды и причины в просьбе? Сколько нужно денег? Их, пожалуй, вам дадут желающие вас в Зайковку, но надобно потом их и отдать. Затем необходимо иметь и приличный дом, опять должаться, и когда наживете уплату?.. Всеми этими предположениями я вас не отвлекаю от повиновения вами родителям, как вам угодно, но если случится вам власть их, то она по-моему будет неправедной…»

Наркис Матвеевич, получив это письмо, задумался.

— Правильно остерегает Семен Степанович против долгов. Нелегко такую ношу брать. Да еще как владыка на прошение взглянет. Нет, лучше выбросить из головы все мысли о переезде.

Вскоре после приезда в Висимо-Шайтанск, 25 октября 1852 года у молодых супругов родился второй сын — Дмитрий. Через одиннадцать лет после Дмитрия — в 1863 году — Владимир, вслед за ним через три года — в 1866 году — дочь Елизавета.

Общий тон домашней жизни задавал отец, человек по характеру спокойный. В нем чувствовалась внутренняя сила. Среди духовного сословия, в подавляющем большинстве своем ограниченного, озабоченного только исправным несением службы, пропитанием живота своего, избегавшего умственных занятий, Наркис Матвеевич понимал свое назначение пастыря гораздо шире, стараясь не только исправлять аккуратно службы, но словом и делом облегчать участь прихожан.

Интересы Наркиса Матвеевича были разнообразны. Круг знакомых не замыкался лицами духовного сословия, он тянулся к людям широких интересов, образованным. В течение многих лет, по поручению Уральского общества любителей естествознания, он вел наблюдения за грозами и даже получал премии этого общества. Загруженный требами, всякого рода громоздкой отчетностью перед духовным начальством, Наркис Матвеевич находил время для занятий в школе, организованной им для детей поселка, был даже депутатом окружного училищного съезда в Нижнем Тагиле, выступал со статьями в пермских «Епархиальных ведомостях».

Анна Семеновна стремилась ни в чем не отставать от мужа. Душа ее была раскрыта для горя и страданий других. Женщины Висима звали ее Анной Семеновной или, как было принято, «матушкой». В женском отделении школы, где Наркис Матвеевич вел чтение и чистописание, она учила девочек рукоделию.

Книга в доме, при всей ограниченности средств, занимала почетное место, книга не духовная, а светская, и больше того — не всякая, а передовая по мышлению. В книжном шкафу, «самой замечательной вещи» в доме, стояли переплетенные томики многих русских писателей: Гоголя, Карамзина, Загоскина, Некрасова, Кольцова, Жуковского, Пушкина, Крылова, Гончарова… Были и книги для детей: Разина, Чистякова, Худякова. Среди них попадались и просто удивительные: арифметический задачник издания 1806 года — «Собрание шести сот пятидесяти одного избраннейшего примера, в пользу юношества, учащегося арифметике, под смотрением преосвященнейшего Иустина, епископа пермского и екатеринбургского, взятых несколько из книг, но по большой части новоизобретенных посильными трудами Алексея Вишневского, учителя математики в новоучрежденной пермской семинарии».

«Как священник, отец, конечно, знал свой приход, как пять пальцев, — писал впоследствии Дмитрий Наркисович, — особенно горе и бедность своей паствы. В нашем доме, как в центре, сосредотачивались все беды, напасти и страдания, с какими приходится иметь постоянно дело истинному пастырю. Эти постоянные разговоры о страданиях придавали общему складу нашей жизни немного печальный характер, а наша скромная обстановка казалась какой-то роскошью. Да, там, за стенами нашего дома, были и голодные сироты, и больные, и обиженные, и пьяные, и глубоко несчастные… Мысль о них отравляла то относительное довольство, каким пользовалась наша семья, и мне глубоко запали в душу слова, которыми отвечал обыкновенно отец, если я приставал к нему с требованием что-нибудь купить:

— Ты — сыт, одет, сидишь в тепле, а остальное — прихоти.

Кажется, что проще этих слов, и кто их не знает, но они навсегда остались в моей голове, как своего рода маленькая программа для личных потребностей… Ведь это громадное богатство — не завидовать и не желать того, что является излишеством и бессмысленной роскошью».

Кержацкое население в Висиме, как и во всех местностях Урала, составляло большинство. Оно содержало тайные молельни, поддерживало в труднодоступных лесных чащобах скиты. Наркис Матвеевич обязан был вести борьбу с раскольниками. Но, даже сознавая тупой консерватизм раскола, реакционность мышления, осуждая систему угнетения слабых, он все же к раскольничеству относился снисходительно и не досаждал преследованиями. Поэтому нередко гостями Маминых бывали и раскольники, даже самые знаменитые среди них вожаки, имевшие огромное влияние на население.

Счастливейшие годы раннего детства.

Для родителей — это пора больших и малых тревог, беспокойств, забот. Детская душа — та почва, на которую падают добрые и дурные семена. Те и другие могут дать ростки, и неизвестно, какие победят? Что, если самый сильный рост дадут дурные семена? И не в том ли главная забота родителей — не дать им укорениться?

Рука матери, надежная, любящая, помогает ребенку в постепенном познании мира. Сначала она ведет его по комнатам, где, что ни шаг, то открываются все новые стороны мира, таинственные уголки родного дома, населенного близкими. Потом ребенок отваживается на самостоятельные путешествия. Первое — это крыльцо и садик возле дома, а дальше весь участок за домом,