бы ходячие документы несколько месяцев назад. Но сейчас для меня больше, чем способности, значит тот, кому я доверяю. Особенно когда совет директоров смотрит на меня, чтобы я исправил все, что сломал мой брат, и готов обрушить топор мне на голову, если я этого не сделаю.

— Я не понимаю, какое отношение к тебе имеют мои планы с ней, — бормочу я, просматривая отчет, который директор по маркетингу отправил на мой почтовый ящик.

От беглого просмотра у меня сводит живот. Их идеи по оживлению и ребрендингу сети автомастерских Cross Roads смехотворны. Какого черта я плачу им за то, чтобы они извергали одни и те же старые идеи?

Эта проблема требует свежего решения. Новый взгляд. Мне нужно что-то грубое и привлекающее внимание. Но мне также нужно что-то мягкое. Что-то, что будет связано с сердцем нации.

Stinton Group не просто потеряла средства, когда Тревор сбежал со всеми деньгами Stinton Investment. Если бы беспорядок, который оставил после себя мой брат, был таким простым, я бы уже разобрался с ним. Деньги легко достаются Стинтонам.

Но деньги не укрепляют доверия.

Чтобы вернуть его таким образом, чтобы это не бросилось нам в глаза, нам нужно задеть правильную струнку — где-то между доступностью и устремленностью. Это тот ответ, который мне нужен от широких слоев населения. Это не способ стереть дурную славу нашей группы с глаз общественности, а способ заставить их посочувствовать нам, даже поболеть за нас.

Как я собираюсь это сделать…

Понятия не имею.

Вот почему я не пойду домой сегодня вечером, пока не разберусь во всем.

У меня в голове все перемешалось, и я не понимаю, что Хиллс смотрит на меня, пока он не откашливается. Я бросаю на него тяжелый взгляд.

Он хмурится. — Ты снова делаешь это, когда уходишь в себя и полностью игнорируешь то, о чем я спросил.

Если бы он не знал всех моих секретов, я бы уволил его только за такой тон. Поскольку мы друзья, Хиллс проводит действительно тонкую грань между профессионализмом и нарушением порядка.

— О чем ты говорил? — Я потираю переносицу.

Он принимает сидячее положение, расставив ноги и прижав локоть к бедру. Слегка наклонив голову, он хмурится. — Эта девушка-механик. Она маньячка. То, что она сделала сегодня, должно привести к тому, что на нее подадут в суд.

Мои губы кривятся.

— Ты думаешь, это смешно? — Его глаза почти вылезают из орбит.

Я пожимаю плечами. Хиллс привык, что женщины заискивают перед ним, и наслаждается вниманием. Я впервые вижу, чтобы кто-то сбил его с толку, и это странно радует.

— В этом не было ничего смешного. — Он проводит пальцем по форме круга у своего уха. — Я имею в виду, она чокнутая. Что это за человек, который запирает тебя в комнате, чтобы она могла поработать с твоей машиной? А потом, — он вскидывает руку, — и потом у нее хватает наглости вести себя так, будто я плохой парень? Она фактически угнала твою машину и ожидала моей благодарности.

— Ты должен был подарить это, — просто говорю я.

Хиллс брызжет слюной. — С какой стати мне это делать?

— Она починила ее. Машина работает как новая. Я планирую поблагодарить ее за это.

— Поблагодарить ее? После того, что она сделала?

Я киваю и постукиваю ручкой по столу, вспоминая напряженный разговор мисс Баннер со мной по телефону. Она дважды вешала трубку. Дважды. Это было что-то новенькое. Я с нетерпением жду встречи с ней.

— Ты сентиментален, Стинтон. Тебе это не идет.

— Она добилась результатов.

— И?

— И я это уважаю.

"Черная красавица", моя машина, принадлежала моей матери. Я купил ее для нее, когда меня повысили в компании. Сначала она отказывалась водить ее. Сказала, что ей не нужно ничего из того, что я покупал на эти деньги, но я упросил ее, и, как только она села за руль, все было кончено. Она обычно разъезжала по городу на этой машине, улыбаясь, с ветром в волосах и включенным на полную мощность радио.

У меня сжимается в груди. Ей бы не понравилось видеть, в какую машину я превратился. Ей бы не понравилось, насколько я укоренился в этой группе. Мама всегда пыталась увести меня как можно дальше от отца.

Я выбрасываю воспоминания о своей матери из головы. — Я отвез эту машину в автосалон. Они не смогли ее починить. Возил ее по всему городу, и она вернулась с той же проблемой. Никто не заставлял ее так развиваться.

— Это не значит, что ее работа великолепна. Машина может снова сломаться.

Он прав.

— Почему ты заступаешься за нее?

Еще один хороший вопрос.

Я обдумываю это. Может быть, это потому, что услышав, что мисс Баннер сделала с Хиллсом, я расхохотался в своем кабинете, когда подумал, что настоящий, искренний смех мне больше не подходит. Или, может быть, я просто устал и на грани психического срыва.

— В любом случае, ее обслуживание клиентов было ужасным. — Хиллс разводит руками. — Можно подумать, что женщина-механик должна быть нежной. В конце концов, она женщина. Я имею в виду, вы не смогли бы сказать этого под мешковатым комбинезоном, но по ее лицу это довольно ясно. Зачем тратить всю эту красоту на такое плохое отношение?

Моя бровь подпрыгивает. — Она симпатичная?

Хиллс пожимает плечами, как будто не хочет признавать это словами.

— Хм. — Я потираю подбородок.

— Неважно, как она выглядит. У нее неправильная профессия. Я бы не доверил ей машину твоей матери. Я бы не доверил ей никакую машину.

Мой разум цепляется за слово "доверие", и мне в голову приходит идея.

Доверие.

Доверие.

Франшиза, которую мы приобрели, потеряла деньги в тот момент, когда ее связали с Stinton Group. Франшизе нужен укол в руку. Полное обновление бренда.

Мои пальцы водят ручкой по кругу. Пресса взяла бы женщину-механика и сбежала бы с ней. Феминистские журналы, те, что обрушивали ненависть на Stinton Group, будут первыми, кто выстроится в очередь и пожмет нам руки.

С этого момента мы можем начать действовать…

Хиллс перестает расхаживать по комнате. — Я знаю этот взгляд. Ты только что кое-что придумал.

— Да, это так. — Я вскакиваю со стула. — Мне понадобится директор по маркетингу.

— Сейчас? — Хиллс смотрит на часы.

— Да, сейчас. — Мои брови сводятся вместе.

— Макс, все дома. Работа закончена.

— Не для нас.

— По определению, для всех все кончено. Ты единственный сумасшедший, который работает до полуночи каждый день.

— Stinton Group находится в чрезвычайном положении. Команда маркетологов сыграет жизненно важную роль в нашем спасении. Работа не может быть закончена, пока мы не решим этот кризис.

Он закатывает глаза. — Так чертовски драматично.

Я прохожу мимо него, распахиваю дверь и направляюсь к лифту.

Хиллс суетится у меня за спиной, прижимая телефон к уху и стопку папок, прижатых локтем к боку. — Да, — говорит он по телефону, — да, он хочет, чтобы ты пришла сейчас. Я не знаю почему. Просто