Знание — сила. А кто может знать больше, чем человек, причисляющий себя к таинственным демиургам и воочию наблюдавший случившееся больше семи веков назад Великое Бедствие?

Конечно же никто!

Глава 4

Чуть позже Рака Макдака вновь привели к Радремону.

Подстриженный, побритый и одетый в приличную одежду — тот уже не походил на опустившегося на дно жизни пропойцу. Правда и овеянным славой героем древности он тоже не выглядел. В толпе маркиз точно прошел бы мимо, не обратив на него ни капли внимания.

Если бы не висевшая над головой надпись, естественно. Вот уж что воистину невозможно игнорировать.

Приобретший приличный вид мужчина в очередной раз оценивающе осмотрел фор Корстеда и, придя к каким-то своим выводам, сокрушенно покачал головой. Но от трапезы не отказался и с благодарностью сел за стол.

Радремон же, дав гостю утолить первый голод, вернулся к расспросам, в результате чего сумел выяснить много интересного.

«Миткалас» приобрел огромную популярность у расы демиургов. Все больше и больше людей проводило здесь все свободное время. А некоторые так и вовсе жили, окончательно забросив остальные дела и заботы.

И постепенно, под воздействием миллионов разумов, мир начал меняться и отторгать попытки создателей внести в него изменения. Сначала по чуть-чуть, в мелочах, а потом все больше и больше, пока не дошла очередь до процессов, противоречащих фундаментальным законам физики. Вроде фактического бессмертия героев или бороздивших океанские воды материков.

И тогда наступил глобальный коллапс.

Миткалас потерял связь с материнским миром, герои лишились возможности возрождаться и вернуться домой, местные жители стали живыми в прямом смысле этого слова, а пять серверов под управлением мощнейших Искусственных Интеллектов обрели самосознание.

И тут же стали один за другим лишаться рассудка в попытках хоть как-то притормозить сошедший с рельс и летевший под откос поезд мироздания.

В итоге уцелел лишь один единственный, благодаря которому сохранилась Система и доступ к магии, но и он перестал отвечать на командные запросы.

Эта часть истории показалась Радремону в чем-то знакомой, но он решил пока что не вникать в заумную терминологию другого мира и сосредоточился на куда более насущных вещах.

Дальше Рак Макдак поведал, что у героев настали серьезные проблемы. Один за другим вспыхивали кровавые конфликты, и каждый род или страна пытались привлечь на свою сторону могущественных воинов и магов. Вот только, потеряв бессмертие, далеко не все горели желанием принимать участие в распрях. А ведь при этом продолжали появляться все новые данжи, порождавшие различных монстров.

В итоге одни герои взяли на себя роль спасителей и сплотились в борьбе с чудовищами, а другие стали искать способ вернуться в домой. Но нашлись и те, кто решил перед смертью оторваться по полной и ввязывались в любые ссоры. Они не желали принимать тот факт, что окружающий мир стал реальным и порой без всякого зазрения совести вырезали целые города.

Таких объявили персонами нон грата и истребляли при первой же возможности.

Новорожденный Миткалас очень быстро усваивал звериные законы.

Сам же Рак Макдак, объединившись с несколькими воодушевленными единомышленниками, решил исследовать новый мир, сосредоточившись на выживании, а не на каких-либо свершениях.

В итоге от стали, магии или банальной старости, но герои дохли, как мухи, пока не остались считанные единицы. В числе которых оказался и сам Макдак. К этому моменту, коренные жители, лишенные Системы, уже начали осваивать магию, адаптируя ее под себя посредством особых практик и ритуалов. Стали появляться первые руководства о рангах. И кое-какую пользу из них удалось почерпнуть даже героям.

В числе прочего они обнаружили, что каждое вложенное в выносливость очко не только ускоряет восстановление здоровья, но и немного влияет на долголетие. Естественно, изначально подобного функционала не планировалось, и это стало приятным открытием в стремительно меняющемся мире.

Таким образом, Рак Макдак вместе с последним из оставшихся в живых друзей — Рейстлином Златоглазым — замуровали себя в родовом замке фор Корстедов и провели особый ритуал накопления опыта. Который так же позволял автоматическое распределение очков в выносливость. Причем включая те, что давались за новые уровни, а не только свободные.

В итоге теперь, несмотря на фантастический уровень, древний герой обладал лишь невероятной живучестью, позволяющей мгновенно восстанавливать чудовищные цифры урона. В чем Радремон лично убедился во время погони. Остальные же параметры остались в районе пиковых показателей Дуинитона. А выше Шалова Рак Макдак и вовсе не забирался.

Зато стало понятно почему тот столь бесстрашно сиганул за стену. С такой поразительной регенерацией он, наверное, мог бы не только прыгать со скал, но и при желании купаться в лаве. Если бы не болевые ощущения, которые, конечно, никуда не делись.

— Так ты, получается, обычный трус. — вынес свой вердикт Радремон, дослушав до этого момента. — Забился в нору в надежде, что кто-то решит все проблемы за тебя.

— Я не трус! — вспылил древний герой, вскочив с места. Но после этого он посмотрел по сторонам, убедился, что в комнате нет никого, кроме маркиза, и устало рухнул обратно в кресло. — Ну, может быть, и трус… И что с того? Скажешь, что сам смерти не боишься?

— Боюсь. — не стал спорить фор Корстед. — Но для достижения цели иногда нужно побороть свой страх и рискнуть всем, что есть. Если, конечно, цель того стоит.

Рак Макдак хмуро покачал головой. Он налил себе в бокал немного вина из кувшина, поболтал, наслаждаясь ароматом, и слегка пригубил.

— Тебе меня не понять. — герой древности откинулся на спинку и уставил вперед невидящим взглядом. — Мы сбежали от реальности, чтобы прожить другую жизнь. С магией, приключениями, монстрами и податливыми красотками, безмерно благодарными за свое спасение. Мы легко бросались в самые безнадежные сражения, прекрасно понимая, что в случае неудачи можно будет попробовать снова. И снова. И снова. Пока не получится. Или не надоест. Это позволяло чувствовать себя героем! Настоящим героем, а не одним из толпы безликой биомассы.

Радремон смотрел на Рака Макдака, но видел не воина и не прославленного рыцаря, а всего лишь разочаровавшегося в жизни мечтателя, у которого отняли надежду на сказку.

Жалкое зрелище.

А тот тем временем продолжал:

— Тебе меня не понять, Радремон. — печально повторил мужчина, подняв голову. — Ты не знал другой жизни. Не знал наслаждения безграничными возможностями. А потому не