дверь боком, как актер, выходящий на бис. Он распростер руки, как оперный певец, а за ним в дом вбежал лохматый и насквозь промокший колли.

– Нет, нет, нет! – воскликнула женщина и выбежала из-за прилавка, перепрыгнув через что-то невидимое у самой печки. – Вон! Отряхнись!

Человечек повернулся к двери, точно собрался уходить. Колли, однако, уходить не собирался и загарцевал, весело свесив набок язык и улыбаясь собачьей улыбкой. Кот на коленях Каллена Макдональда поднял голову и, прищурившись, внимательно следил за собакой.

– Рон! – воскликнула женщина, схватила пса за ошейник и потащила к двери. – Буковски! Он весь мокрый! Не заводи его сюда, пусть отряхивается за дверью!

– А-а! – прогудел в ответ Рон. – А я-то думал, ты мне велишь отряхнуться! Ну да, ну да. Пойдем, дружище, приведем тебя в порядок.

Колли вывели на улицу. Женщина прикрыла дверь, встала на пороге и в щель стала наблюдать за происходящим. С улицы доносились крики: «А ну, отряхнись, дружище! Отряхнись!» – и звуки весело отряхивающейся собаки. Через несколько секунд женщина открыла дверь и отошла в сторону, пропуская мокрую парочку.

– Это книжный магазин, Рон, – укоризненно произнесла она, когда Рон и его собака снова вошли в комнату. – Книги и вода плохо ладят.

– Да знаю я, милая, знаю, – с искренним раскаянием ответил Рон и посмотрел на Тоби. Лицо его засветилось, как маяк. Тоби даже на миг показалось, что он сейчас запоет звучным баритоном.

– Каллен!

– Доброе утро, Рон. Кофе готов.

– Превосходно. А это кто? – спросил Рон, глядя на Тоби, и тут же добавил: – Не отвечайте – вы тот самый тип, писатель, о котором Маккриди нам все уши прожужжала!

Они обменялись рукопожатиями. Рон сдавил руку Тоби так сильно, что тому показалось, будто ее зажали в гидравлических тисках.

– Именно. Похоже, в городе меня уже все знают, а я пока не знаю никого.

Рон крепко хлопнул Тоби по плечу:

– Добро пожаловать в Ньютон-Данбар, дружище, где ничего не происходит и нет никаких новостей.

– А что вы пишете? – спросил Макдональд.

– Я журналист. По крайней мере, был им, – уточнил Тоби.

Рон отпустил его руку и стал наливать себе кофе. Собака улеглась у печи за прилавком, свернувшись лохматым полукольцом поближе к теплу.

– Я должен написать мемуары… Но еще не решил, с чего начать. Подумал, что, если уеду куда-нибудь в тихое местечко, дело пойдет лучше.

Каллен по-вороньи закаркал:

– Слыхала, Рэйчел? Не светит нам слава! Она боялась, что вы напишете про наш городок.

– Ничего я не боялась, – ответила Рэйчел, проверяя почту на доисторическом ноутбуке, который наконец соизволил заработать. – Но в этом городе так любят сплетни, что докопаться до правды совершенно невозможно. – Она улыбнулась Тоби: – Если ищете место, где можно спокойно посидеть и подумать, наверху есть стулья. Можете там и поработать, кстати.

– Спасибо. В моем коттедже есть рабочий стол, но я привык писать на коленке или в транспорте. Думал, тишина поможет сосредоточиться, но теперь уже не уверен, что она так уж располагает к творчеству.

Взгляд Рэйчел снова метнулся к его ноге, словно она никак не могла сложить два и два, а спросить стеснялась.

– Мы теряем время! – вдруг воскликнул Рон и плюхнулся в кресло напротив Каллена. – Я должен победить злую империю, а уже пол-утра прошло!

Рэйчел встретилась взглядом с Тоби.

– Оставайтесь, мистер Холлингвуд, – без тени иронии произнесла она. – Раз тишина не помогает, мы вам пошумим. Уж это мы умеем.

Глава вторая

Выглянув в окно мастерской, Иди Странг увидела козу, топтавшую клумбу с многолетниками. Она выронила гравюру, которую держала в руках, и бросилась к двери.

– Кыш! – закричала она, выбежав под дождь.

Коза не обращала на нее внимания и безмятежно жевала купальницу сорта «Оранжевая принцесса».

Иди метнулась к скамейке с рассадой, схватила лейку и бросилась вперед.

– Прочь, хулиганка! – Она постучала по лейке кулаком, и жестяной грохот наложился на барабанную дробь капель дождя, отскакивавших от глиняных горшков.

Коза вздрогнула, ударила копытами и попятилась, гарцуя по безупречной лужайке Иди.

– Даже не думай, – прошипела Иди, когда коза развернулась и ее копытца застучали по извилистой дорожке из старинных каменных плит, отделявшей цветочные клумбы от овощных грядок. – Только посмей хоть посмотреть на мою листовую капусту, и я… – Она снова постучала по лейке, на этот раз сильнее. Коза высоко подпрыгнула на месте, как внезапно развернувшаяся пружина.

Иди погналась за ней и зажала между углом забора и сараем в глубине сада. Отбросив лейку, она схватила козу за загривок. Рядом с сараем в заборе была калитка, за которой начиналась тропинка, ведущая к подножию холма. Сперва Иди хотела открыть ее и вытолкать козу вон, чтобы та продолжала чинить хаос в другом месте. Господь свидетель, ее безответственный хозяин это заслужил. Но, подумав, Иди вытащила козу из угла, уворачиваясь от ее разъяренных копыт – та лягалась, блеяла и пыталась вырваться, – и потащила ее по дорожке к другой калитке, соединявшей сад с соседским.

– Эзра! – крикнула она, выпихнув козу в открытую калитку и заперев засов, пока та не успела забежать обратно. – Эзра Джонс, ты меня слышишь?! Выходи сейчас же, чертов идиот!

Сосед не ответил: может, его не было дома, а может, он просто ее игнорировал. Ни тот ни другой вариант нельзя было исключать.

– Если эта тварь еще раз заберется в мой сад, клянусь, я сделаю из нее барбекю! – крикнула Иди и зашагала обратно в мастерскую. Там она подошла к раковине, чтобы вымыть руки, взяла полотенце и, пыхтя от ярости, стала вытирать капли дождя с лица и волос.

Иди стала хозяйкой углового коттеджа двадцать лет назад, и тогда ей казалось, что это выгодная сделка. Конечно, она бы предпочла, чтобы у ее дома не было общей стены с соседним, но у коттеджа имеласьпристройка, в которой можно было оборудовать столь необходимую ей мастерскую… Да и какой художнице не понравится вид на старинный маяк, возвышающийся над пустынным холмом? Она и представить не могла, что ее соседом окажется человек, которого она возненавидит даже сильнее, чем бывшего мужа.

Но коза! Пожалуй, коза станет последней каплей. С тех пор как это маленькое плешивое чудовище поселилось у Эзры («Я спас ее, Иди! Хоть раз в жизни прояви каплю сочувствия!»), в ее саду оно проводило гораздо больше времени, чем в своем. Эзра не держал козу на привязи и не запирал в загоне, считая, что ограничивать ее естественные инстинкты – жестоко. Естественный инстинкт Иди подсказывал ей отлупить обоих бейсбольной битой.