И более не проронив ни единого слова, растаял в брошенной ветром колючей поземке.

* * *

Я долго приходила в себя после случившегося.

Наблюдала, как на ноге пропадает припухлость, а кожа приобретает здоровый розоватый оттенок, остужала раскрасневшееся от прилившей крови лицо и горевшие огнем легкие, успокаивала трепыхавшееся как бабочка в силках сердце.

Куда бы меня ни занесло, понятия об основах медицины тут очень специфические. Моего папу, который работал хирургом в городской поликлинике, они бы, как минимум, не оставили равнодушным. Меня, если честно, чуть-чуть напугали.

Наконец, почувствовав себя лучше, натянула полусапожек и обернулась на шум.

Сбоку возник Лафаэль и протянул кружку горячего супа и хлеб с сыром:

— Приятного аппетита.

Как раз вовремя.

Принявшись за еду, не сразу заметила, что лучник неожиданно замер. Долго присматривался и вдруг выдохнул:

— Сам кано тебя исцелил?

— М?

— Нога, — уточнил стоявший подле эльф. — Командир вылечил?

Я беззаботно кивнула и вернулась к еде, но и ложки ко рту поднести не успела, вздрогнула.

— Тебя?!

Подняла гневный взгляд, мол «а чем я хуже других?» и нахмурилась. Вид у Лафаэля был ошарашенный.

Он тряхнул собранным на макушке хвостом и присел с краю бревна.

— Целители нашего народа сами решают, кому помогать, а чью просьбу оставить без ответа. Но если уж взялись вырвать из когтей смерти, то после вправе потребовать с исцелённого соразмерную плату. С тебя какую спросил?

— Никакую, — удивленно протянула в ответ.

То ли считав с моего лица замешательство, то ли просто захотев выговориться, Лафаэль пояснил:

— Исцеление другого отнимает много сил. Любой практикующий магию жизни после ритуала становится уязвим. Порой даже смертен.

— Надолго?

— На день. Два. Зависит от силы родовой крови. Магического уровня.

— Как потом восстанавливается?

— Подпитывается от накопителей. Непосредственно — Источника силы. Пьет специальные зелья. Муторно это, тяжело, а порой и болезненно. От того и плата нужна. Таков непреложный закон магии жизни.

Я недоверчиво сузила глаза.

— Допустим. И чем ваш кано обычно берет?

— С каждого по возможностям, — глянул лучник с прищуром. Пробежался глазами от моей шеи к животу, а как обратно «пошел» задержался на груди с затвердевшими от мороза сосками, что топорщились лисьими носиками, натянув тонкую ткань платья, и как-то недобро усмехнулся.

У меня от его намека по коже мороз.

— Зря я про плату сказал, — опомнился эльф. — Если сразу не потребовал, дальше точно не спросит. — Прости.

Успокоил. Прям от слова «совсем».

Мне хотелось еще немного позлиться, может даже побурчать, но тут я почувствовала в горле «пожар» и стало не до того. Отбросив обиду, начала обводить лагерь в поисках кувшина или на худой конец меха с водой, как услышала Лафаэля:

— Сложи ладонь лодочкой.

Смотрю — палец эльфа окутался синевой, и в ладони заблестела прозрачная как стекло вода.

— Напитал ее заклятием охлаждения. Пей скорее, а то замерзнет.

Вернулась к ладони — и правда: у кожи лужица была еще жидкой, подвижной, а вот поверхность успело затянуть сверкающей на солнце корочкой серебра. Невероятно — как только вода попала мне в горло, то мгновенно успокоила кипевший там жар.

— Дискомфорт вызвала проскользнувшая во время ритуала огненная крупица, — пояснил мужчина.

— Огненная?

— Дело в том, что в Агарвэне уживается два вида магии, а не один, как у большинства магов Эостера.

— Вода, — поняла я. — Ты маг воды?

— Стихийник, — улыбнулся красавец, кивая. — Так вот, когда маг призывает один подвид, другой остается неактивен, но на тебя магия командира реагирует иначе. Огонь взбунтовался… — эльф на минуту умолк, подбирая слова, — вырвался и опалил тебе сердце.

— Почему?

Тот нервно поскреб мизинцем бровь.

— Спроси у него сама.

Вот кто бы сомневался?

Разговаривать дальше пропало желание. Впрочем, того что узнала — для первой беседы было достаточно.

Со стороны ледяной долины налетел ветер и захолодил наши лица. Лучник и бровью не повел, лишь огладил вскинутый ветром плащ, мне же захотелось поскорее укрыться в тепле — перевести дух и немного собраться с мыслями. Я скосилась на бревно, дабы опереться и встать, и уже начала подниматься, но вдруг замерла. На снегу лежали кожаные мужские перчатки.

— Ваш командир забыл, — чуть слышно шепнула я.

— Не забыл, — возразил Лафаэль странным низким тоном. И принялся делать вид, что с интересом рассматривает плывущие по небу облака. — Тебе оставил. Чтобы руки не мерзли. Одевай и носи.

* * *

Вернулась в карету засветло.

Закуталась в эльфийский плащ из теплой ткани и, устроившись на сидении, уснула. Правда спала недолго, ибо едва солнце упало за горизонт, меня разбудили тихие певучие голоса, доносившиеся из-за тонкой стенки перегородки.

— … хоть и дочь врага, а все равно ее жаль, — задумчиво говорил первый, в тоне коего сквозило искреннее сочувствие. — Тихая, наивная. Красивая, чего уж скрывать. Перешагни принцесса порог совершеннолетия на месяц позже и приглашение Его Светлости обошло бы Дом Зимнего Утра стороной.

— Девку жалко? — Шипел второй как змея. — Да брось. Мы ее не на казнь везем, а на обычный отбор невест. Забыл, Лафаэль, что по законам Эостера обличенный властью мужчина должен позволить участвовать всем совершеннолетним девицам, проживающим на принадлежащих ему землях, и только после вступить в брак.

От услышанного по телу прокатилась волна жаркого страха. Я чуть не вскрикнула. Благо, зажала рот мужскими перчатками, в которые предусмотрительно всунула руки перед тем, как уснуть.

Отбор невест? Не понимаю.

— Да, — согласился Лафаэль. — Но ты знаешь, Вэон, что этот князь не чета прочим правителям. Даже замок нарёк Холодная Цитадель. А про самого легенды ходят — одна ужаснее другой.

— Пфф, — усомнился Вэон. — Его Светлость не так плох, как о нем думают. Не зря же, когда встал вопрос, к кому идти во служение, Агарвэн предпочел этого северного владыку. Хотя соседские обещали и плату выше, и условия лучше.

— У командира были причины так поступить. Выбор он сделал добровольно. Принцессе Орисвилльской выбора никто не давал. Уверен, князь Эдуард даже не поинтересовался, хочет ли девушка участвовать.