— Обопрись.

Вцепилась в протянутую руку в черной перчатке и… вскрикнула. Раненная лодыжка не вынесла перенесенного на ногу веса, хрустнула, подломилась, и, ахнув от боли, я поняла, что лечу вниз головой.

Сугроб мелькнул прямо перед носом. Думала, ухну в рыхлый снег, как вдруг… плечи обожгли жаркие крепкие руки. Рванули наверх. Обхватили поперек спины и под коленями, и я оказалась прижата к широкой эльфийской груди. В нос хлынул пьянящий аромат диких трав смешанный с морозной свежестью первого зимнего дня, и голова закружилась.

— Ловко подхватил, Агарвэн, — хмыкнул темноволосый.

Я открыла глаза, выдыхая испуг, и обнаружила себя на руках… Агарвэна. Хотела восхититься смелой реакцией, но осеклась. Мужское лицо было искажено будто от рвущей изнутри боли: брови сведены, глаза полуприкрыты, губы дрожат.

Пока думала — в чем причина этой перемены, командир пронес меня через лагерь и усадил около костра на обтесанное с одного бока бревно.

— Спасибо, — неохотно выпустила мужские плечи, чувствуя, наконец, твердую опору.

Он молча посмотрел синими ледяными глазами, повернулся и, делая глубокий вдох, зашагал в сторону.

Я стянула сапог, придвинулась ближе к огню и с пристрастием осмотрела больную лодыжку. Та распухла и посинела, а стоило к ней прикоснуться — по телу разливалась адская боль.

Просто прелесть, Диана!

Сдерживая рвущиеся с губ стоны, обвела лагерь в поисках того, что могло бы ее снять или того, кто мог бы это сделать. Но вместо помощи… (это день не задался или я такая «везучая»?) напоролась на недружелюбный взгляд рыжеволосого эльфа, сидевшего за соседним костром и занимавшегося починкой стрел. Осмотрев мою персону с головы до ног, лучник брезгливо сплюнул и, с отвращением отбросив стрелы, размашисто зашагал к коновязям, не оставляя следов на снегу.

Странно. Мы вроде не знакомы. Чем я столь сильно ему насолила?

От исчезающей в морозной дымке грациозной фигуры отвлекла упавшая на снег пара мужских кожаных перчаток. За этим ровно прозвучало:

— У тебя кость перебита.

Возле — стоял Агарвэн и, скрестив руки, буровил мою распухшую ногу сумрачным взором. Прислушалась к ощущениям и поняла — Он прав. При вывихе такой выраженной отечности не бывает, да и боль, поначалу несильная, теперь рвала ногу изнутри.

— Как быть?

— Если не лечить, через день начнется заражение, — произнес беловолосый совсем не то, что ожидала услышать.

Подняв голову, ответила недоуменным взглядом.

— Через два тебя свалит лихорадка, — бесстрастно продолжал мужчина, давая понять, что не шутит. — Через три — ты умрешь.

Синие красивые глаза сверкнули огнем, бровь насмешливо изогнулась.

— Могу исцелить, но придется потерпеть.

— Согласна, — простонала я на грани обморока.

— Тогда не кричи, — ласково проговорил командир, но его взгляд угрожающе потемнел.

Он рывком сорвал плащ, оставшись в облегавшей безупречное тело рубахе, и опустился на колено. По эльфийской коже вспыхнули пламенные узоры, растеклись, сложились в витиеватые рисунки и свирепо опалили мои лицо и лёгкие. Вид и ощущение могущества, безграничной силы, ярости, струящиеся сквозь эльфа, страшно испугали.

Я дернулась ускользнуть но… опоздала. Пылающие золотистым светом ладони обхватили мою лодыжку. Из кипящих расплавленной сталью эльфийских пальцев хлынули жаркие магические потоки и рассудок помутился.

Я испытала нечто невероятное. Такое, что даже сложно описать. По телу метнулась обжигающая энергия. Кожа засияла, вбирая жалящее магическое свечение, ощутимо ослаблявшее боль.

Правда, длилось это меньше минуты. Потом грудь обожгло с такой силой, как если бы по внутренностям полоснули острейшей бритвой. В горле заклокотало пламя, сердце запылало… и, охваченная огненной лихорадкой, я вдруг поняла, что больше не выдержу.

Еще мгновенье, и выгорю дотла…

Вставший белой стеной снег скрутился в воющую спираль, обдал фонтаном секущих до рези снежинок, и тут стало легко. Внезапно. Боль, терзавшая ногу — исчезла (как и взявшийся ниоткуда раскаленный поток).

Я приоткрыла слезящиеся глаза.

Целитель стоял на одном колене напротив. Опускал затухавшие руки и слегка покачивался. Пламенные узоры померкли, эльфийская кожа вновь излучала ровное серебристое сияние. Взгляд ясных, сверкающих глаз был затуманен.

На секунду я увидела на лице красавца растерянность, которая мгновенно сменилась невозмутимостью. Мне же сразу подумалось, что я просто еще не до конца пришла в себя и обманулась игрой света и тени.

Проследила за потухшей на мужской щеке огненной змейкой и выдавила:

— Что это было?

Агарвэн отвел взор в сторону ледяной долины.

— Эльфийская медицина, — слегка качнул головой, — и немного магии.

— Магии?

Он прожег пристальным взглядом:

— Удивлена?

Пожала плечами. Не знаю, как здесь — в моем мире магии не существует (но пока благоразумно решила об этом смолчать).

— И Одарённых в твоем княжестве нет?

Я еще на первый вопрос не ответила, а он другой задает. Кстати, о каком «моем княжестве» говорит и кто такие Одаренные?

— Одаренными называют тех, в ком пробудился магический дар. Не знаешь?

Первый раз слышу. Как и о том, что у меня есть «княжество». Думала, как очнусь, спросят об имени, откуда взялась и почему оказалась в той пугающей башне, окруженная стаей разъяренных волков, а вместо этого интересуются ерундой.

— Услугами магов тоже не пользовалась?

Спросил и принялся внимательно наблюдать за моей реакцией. Очень внимательно, изучающе. Какого ответа ждал? Не знаю.

Помолчав и осмыслив происходящее, на всякий случай уточнила:

— Если ты о колдунах — нет.

— Интересно, — нахмурился командир эльфов, переводя внимательный взгляд к горизонту.

Не отказала себе в удовольствии получше его рассмотреть.

Глаза очертили абрис высокого лба, изящные дуги темно-серебристых бровей, скосились на острые скулы, поводили по чувственным, будто созданным для поцелуев губам, удивились крепкому волевому подбородку, залюбовались белыми как мерцающий под зимним солнцем снег волосами.

У него была особая красота. Утонченная, благородная, притягивающая взгляд. Хотелось смотреть бесконечно. Волнующее и очень приятное состояние.

— Отдыхай пока, — оторвал от размышлений беловолосый.

Стряхнул с ладоней угасавшие язычки пламени (отчего снег меж нами зашкворчал и окутался паром). Поднялся, пошатнулся, но сразу выпрямился.

— Сейчас пришлю кого-нибудь в помощники.