меня нет информации, что Скавронские участвуют непосредственно в делах Когтя, но и гарантировать не могу, что кто-то из них не влез в банду. Работа на клан — перспективное занятие, особенно для молодых.

— А выяснить не получится?

— Надо следить. Если скажете, я организую слежку.

Теперь было ясно, почему Скавронские искали встречи со мной. Наверное, не хотели платить Любецким.

— Пока не надо. Сейчас приоритет — Сафоновы, — сказал я.

— С Сафоновыми работаем. Я уже отправил людей в Гордеевск. Как появится информация, дам знать.

— Ещё по поводу Третьяковых хотел вам сообщить кое-что, — добавил Гаврилов. — Вы подозреваете губернатора, но далеко не факт, что именно губернатор стоит за покушениями. Насколько мне известно, род их возглавляет некий Анатолий Третьяков — восьмидесятилетний старик, который тем не менее ещё не утратил деловую хватку. Губернатор наш — суть простой управляющий, говорящая голова.

— Это мало что меняет.

— Согласен. Но имейте в виду. Пойдёте против губернатора — будете иметь дело со всем родом, а может быть, и с государственным аппаратом. А это уже серьёзно. К тому же Анатолий Третьяков — великий мастер второй ступени.

— Буду иметь в виду. Меня убить пытались, я так просто это не оставлю. Великий мастер, говоришь? Да плевать.

— Да, Третьяковы — сильный род, — подтвердил Сатир.

— Если, конечно, ваши злоключения действительно их рук дело, — добавил Гаврилов.

— Ну вот и выясняйте, — произнёс я раздражённо. — Хватит гаданий на кофейной гуще.

Установить слежку за Сафоновыми я приказал после того, как они напали на меня в конце июля, и тогда же Сатир отправил в Гордеевск нескольких сотрудников охраны, дабы те узнали всё про членов рода Сафоновых: кто где живёт, кто куда ездит, кого где искать. Я пока не решил, что с ними делать, но планы зрели. Утихомирить этих подонков было одной из моих задач.

Второй же задачей стало найти средства для новой шахты. Геологоразведчики, нанятые Гавриловым, недавно обнаружили ещё одну рубрумитовую жилу, которая пролегала на самой окраине моих владений недалеко от выработанной.

Но имелась одна большая проблема: не было денег. Гаврилов утверждал, что на моём деревообрабатывающем предприятии дела идут не так уж и хорошо. Мне сейчас приходилось содержать девяносто человек охраны, и к концу года завод мог уйти в минус. На ремонт особняка пришлось потратиться, на адвоката пришлось потратиться, кое-какое снаряжение прикупили для новых бойцов, а тут ещё и шахту строить надо.

Мы обсуждали вопрос с Гавриловым и Сатиром, где достать деньги, когда я увидел, как по широким ступеням крыльца спускается Полина в сопровождении Леди, Кургана и господина Таубе. Мы закончили беседу, и я отправился пообщаться с Полли.

— Да, меня освободили, — ответила на мой вопрос Полина. — Сказали, месяц провела в штрафбате, могу возвращаться в учебный центр.

— Поздравляю! И вам спасибо, господин Таубе. Благодаря вашим усилиям, всё сложилось как нельзя лучше.

— Это моя работа. Обращайтесь, если понадобится ещё какая-либо помощь, — важно пробасил адвокат.

— Примите и мою благодарность тоже, — добавила Полли, а когда мы распрощались с адвокатом, и он ушёл, обратилась ко мне. — А теперь нам опять надо ехать в учебный центр. Прямо сейчас поедем?

— Знаешь, что думаю. Время уже позднее, в ночь ехать неохота. Давай переночуем в городе, а завтра утром выдвинуться в путь. Кстати, я обещал пригласить тебя к себе в гости. Ну вот, приглашаю.

Полли задумчиво скривила губки:

— Как это мило. Пожалуй, я приму ваше приглашение.

— Тогда прошу в машину, сударыня.

Ремонт в моём особняке до сих пор продолжался. Часть дома обросла строительными лесами, да и в некоторых комнатах ещё шла работа. Тем не менее на первом этаже уже появились гостиная и спальня, в которой я решил разместить гостью.

И всё же дом преобразился. Обновилась штукатурка и краска на фасаде, а внутри частично сменился интерьер, стал более современным. Если у дяди половина мебели оставалась с конца прошлого века, то я (точнее, мой дворецкий и нанятый дизайнер) сменил всё радикально. И только кабинет остался таким же, как и был. Мне нравились старинный резной стол из дорогой породы дерева, массивный шкаф, позолоченные рамки портретов, было в этой классике нечто респектабельное, поэтому я приказал не трогать здесь ничего.

К моменту нашего приезда строители уже ушли, а горничные накрыли стол на две персоны. Мы с Полли сели ужинать, а Сатир и Гаврилов разъехались по домам. Захар должен был забрать нас рано утром. Нам снова предстоял долгий путь к форту номер восемьдесят восемь.

Полли оценила мой особняк, хотя и сказала, что у отца дом больше. Мы долго сидели и болтали о том о сём, а потом я показал ей комнату на первом этаже, где слуги приготовили постель. Спальня находилась как раз в самой пострадавшей части дома, но сейчас от былых баталий не осталось и следа, хотя в двух помещениях до сих пор не было обоев.

— А остальной дом можно посмотреть? — спросила Полли. — Или там у тебя что-то секретное?

— Кроме ремонта и беспорядка никаких секретов тут нет, — сказал я, и мы отправились наверх.

Полине понравилась гостиная, рядом с которой находились спальня и кабинет, да и мне тоже. Здесь со времени моего последнего визита полностью обновился интерьер.

— Предложишь даме выпить? — Полли заметила бар в шкафу-стенке.

— Когда разум затуманен алкоголем, можно наделать много глупостей, — предостерёг я.

— Глупостей? А может, я хочу наделать глупостей? — Полли многозначительно улыбнулась. — Самая большая «глупость» была уйти из дома, и я ушла. Остальное уже неважно.

— Как скажете. Вам что налить? — я открыл бар.

— Будьте любезны… красное сухое. Хотя, если честно, всё равно. Просто хочу расслабиться и отдохнуть после этого долбаного штрафбата.

— Значит, хотите надраться в стельку?

— Ну что вы, я же приличная девушка. Только чуть-чуть, в маленькую такую стелечку.

Полина выпила почти весь бокал, я же сделал лишь пару глотков за компанию.

— Значит, завтра обратно едем. Круто. Я этому Шаховскому, как только увижу, точно в рожу плюну, — Полли снова завела речь про учебку.

— Держись от него подальше, ясно? — проговорил я серьёзно. — Сам с ним пообщаюсь. Помнишь, о чём мы разговаривали: надо действовать с осторожностью и понимать, когда можно применить силу, а когда нет.

—