— Господи Иисусе, — перебил он, сердито пыхтя, — на каком ты сроке?

— Восемь недель.

— И как давно ты знаешь?

— Две недели.

Снова тягостное молчание. То, которое заставляет меня испытывать стыд. Я посмотрела на свои колени, борясь со слезами, которые внезапно появились в глубине моих глаз. Я не ожидала от кого-то положительной реакции — в конце концов, мы с Райкером были виноваты в этом беспорядке, — но немного понимания не помешало бы. Вместо этого меня выгнала из дома моя мать — кусок дерьма, которая кричала мне про Священное Писание, а затем Хит смотрел на меня так, как будто я была самым большим разочарованием из всех.

А может, я и была такой.

— Ты сказала Райкеру?

Меня охватила паника.

— Нет, — мрачно ответила я. — Я не могу.

— Значит, ты собираешься сделать аборт без его ведома?

Я раздраженно потерла лицо.

— Хит, он сам сказал мне, что никогда не хотел стать отцом. Он всегда использовал презервативы, чтобы предотвратить это. Но мы уже однажды были в подобной ситуации, и первое, что он сказал, когда у меня была задержка — исправь это. У него не будет другого мнения на этот счет.

— Он все еще имеет право знать.

Я покачала головой, расстроенная тем, что парень все усложняет.

— Я разберусь с этим сама. В любом случае, это не твое дело…

— Это не мое дело? — Он невесело рассмеялся и потрясенно покачал головой. — Ты сделала это моим делом, придя ко мне!

Я не думала об этом в таком ключе. Какая-то часть меня надеялась, что он просто позволит мне переночевать у него и оставит в покое. Конечно, это было глупое, наивное предположение. Я должна была догадаться, что Хит начнет задавать вопросы. Он никогда не был человеком, который просто плыл по течению и держался особняком. Ему нужно было знать все.

— Послушай, мне очень жаль, — сказала я спокойно, пытаясь разрядить обстановку. — Мне очень жаль, Хит. Я знаю, что ты, должно быть, разочарован во мне, как и я сама. Но, пожалуйста, не иди против меня сейчас. Мне страшно. Хорошо? Я не могу этого сделать, и Райкер согласился бы. Он в тюрьме, а я здесь одна, и это тяжело…

Страх и стресс последних двух недель окончательно сломили меня. Из глаз полились слезы, скатываясь горячими струйками по щекам. Я закрыла лицо рукой, не желая, чтобы он видел это. Я была так зла на него, однако понимала, что он требовал ответов из хороших побуждений. Но боже, я просто хотела, чтобы все закончилось. Мне хотелось поскорее оставить эту проблему позади. Я не хотела провести в одиночестве еще одну чертову ночь, думая о том, как собираюсь это исправить.

— Элли, — сказал он более мягким тоном, — это очень важно.

— Ты думаешь, я этого не знаю?

Теплая рука коснулась моей. Он нежно сжал ее и убрал от моего лица. Я моргнула и уставилась на него. Он повернулся ко мне. Уже давно привыкнув к темноте, я увидела на его лице озабоченное выражение.

— Аборт — это огромный шаг, — решительно произнес он. — К этому не стоит относиться легкомысленно. Это может ранить тебя эмоционально, Элли. Это может решить проблему сейчас, но может создать еще большую позже. Ты должна быть уверена, что ты этого хочешь.

— Так и есть, Хит, — быстро ответила я. — Да. Я в этом уверена.

Он склонил голову набок.

— А ты действительно уверена? Я думаю, что сейчас ты просто напугана и реагируешь импульсивно.

— Я же сказала, что уверена. — Почему он тянет с этим? Мне было трудно убедить себя в том, что это правильно, я не нуждалась в том, чтобы он копался, пока я не проявлю свои сомнения.

— А что, если я поговорю с Райкером? Он может увидеть это в другом свете…

— Хит, — вмешалась я, крепко сжимая его руку, — ты же знаешь Райкера. Ты знаешь, что он тоже этого захочет. Он сам говорил так много раз.

Парень выругался себе под нос и отвернулся. Он знал, что я была права. Даже через сто лет Райкер не скажет мне оставить этого ребенка. Он никогда не хотел быть отцом. У него были какие-то личные проблемы, до которых я никогда не могла докопаться.

— И вообще, что будет за жизнь у малыша? — сказала я скорее себе, чем ему. — Пять лет будет расти без отца, а потом узнает, где он был и почему оказался там. Такие вещи могут испортить жизнь ребенку. Не говоря уже о том, что мне придется бросить школу и бороться, чтобы содержать нас обоих. Никто не заслуживает того, чтобы расти в крайней нищете в таком месте, как Хедли. Поверь мне, я была одной из таких детей, и это было отстойно.

Черт бы все это побрал. Я чувствовала боль в животе, просто думая об этом.

— Элли, — вдруг прошептал он, вырывая меня из пучины моих мыслей, — если бы тебе нечего было бояться, ты бы все равно сделала аборт?

Его вопрос сбил меня с толку. Мой разум онемел, но тело говорило иначе. Я машинально положила руку на живот и опустила голову. Я уставилась на свои колени, не желая признавать правду в этом вопросе.

— Я не могу, — сказала ему, разрыдавшись. Мое тело содрогнулось от поражения. — У меня нет возможности сделать это, Хит. Я сейчас так одинока. Я не могу так поступить. Мне только что исполнилось восемнадцать. У меня даже нет работы, а я все искала и искала, и искала…

Чья-то рука обняла меня, и это было так неожиданно, что я подпрыгнула. Хит никогда не был так близко ко мне, и теперь внезапно его тепло охватило меня. Он притянул меня ближе, мой лоб ударился о его грудь, когда я сильно заплакала, уткнувшись в его тонкую футболку. Запах пота и легкого одеколона окутал меня, напоминая о безопасности, которую я чувствовала в руках Райкера, когда он держал меня так близко.

— Если бы деньги не были проблемой, если бы ты не заботилась о том, чего хочет Райкер, если бы ты была не одна, и, если бы… у тебя был кто-то, кто помог бы тебе, Элли, ты бы все равно сделала аборт?

Невозможно, хотелось мне сказать. Потому что он, похоже, не понимал, что даже если я оставлю ребенка, у меня будет множество проблем.

Но мой рот все равно открылся и сказал то, что было у меня на сердце.

— Нет, я бы не стала.

Потому что какая женщина захочет это