— Оденься, а то я тебя отсюда не выпущу, — произношу я тихо.

Он послушно одевается, и не подходит ко мне ближе, зная, что одно неосторожное движение и мы начнем наш безумный танец снова.

Не то что мы против, просто нужно найти местечко потеплее.

Он привел меня в свой дом впервые. Его квартира была на втором этаже. Соседка, как всегда, слушала главные ужасные новости Арканума.

Выглядела квартира светло, хотя и неаккуратно, видно, что женщина здесь бывает редко. Тогда я ходила по теперь уже давно знакомой кухне впервые, и помню, как пялилась на холодную пиццу на столе.

— Я не готовился к гостям, — говорил он в оправдание.

— Ты готовился к смерти, я помню. Картины.

— Да, — он открыл нижний ящик у кровати и вытащил стопку бумаг. — Вот.

Я бережно приняла её и стала разглядывать.

Да, там везде была я. Просто лицо, лицо сбоку, лицо рядом с отражением зеркала, как было в том туалете. И, конечно, образы в обнаженном виде.

Только я там была более эстетичной и сбоку, ведь он еще не знал, досконально мою фигуру.

— Теперь ты можешь рисовать подробнее, — говорила я ему, кокетливо приподняв глаза.

— Да, могу даже сейчас.

— Мне позировать?

— Я хочу попробовать рисовать на тебе, а потом рисовать тебя, — сказал он и я снова почувствовала эту наглость, эту его силу и мое желание подчиниться ему. В этом было какое-то извращенное удовольствие, но теперь я позволила ему вести игру по его правилам.

— Итак? — спросила я, лежа обнаженной на его постели.

Он приготовил краски и стоял рядом.

— Простынь не жалко? — уточнила я.

Покачал головой. — Это часть холста.

Я улыбнулась, закрыла глаза, отдавая ему власть над своим телом.

Дергалась от касаний влажной и холодной кисточки по горячему телу. Пыталась понять, что за неведомые формы он на мне рисует, но решила полностью отдаться его творчеству.

Не заметила, как легко провалилась в сон.

Обычно во сне я видела охоту, охотилась я или на меня. Мне снились наши новые правители: Арс с красивой улыбкой, Мария, слишком юная для роли королевы, сбежавшая служанка и ищущий её влюбленный безумец, монстр, который охотится за девушками и ищет только одну.

Но тогда сны были иными, нежными и спокойными. Мне даже снилось солнце, слепящее глаза и зеленый луг, на котором я лежала без одежды. Я чувствовала, как капли росы бежали по моему телу, создавая неведомые рисунки. Мне казалось, что таким образом мир целует меня.

Я дернулась от более интимного касания, будто бы лепесток розы упал между ног, выгнулась, предвкушая удовольствие и проснулась.

От того, как Эдгар касался меня чем-то невесомым. Кисточкой, поняла я, широкой сухой кисточкой.

— Прости, разбудил. Ты прекрасна, когда спишь. — сказал он. Я приподнялась и опустила глаза на свое тело. Он будто рисовал на мне странные цветы. — Я почти закончил, ну, то есть, с тем, как рисовать на тебе, я закончил. А теперь мне нужно передать это на холсте.

Я кивнула, медленно освобождаясь от сонной неги, также села перед ним чуть раздвинув ноги. Решила поиграть, коснулась его плеча своей пяткой приоткрывая еще лучший вид на свое тело. Эдгар тут же поцеловал мне лодыжку и одарив будто пьяным взглядом стал спускаться поцелуями ближе туда, где я так хотела ощутить его губы.

Возможно, та картина в его комнате, как раз с этой ночи.

Сейчас

К Эдгару я прихожу каждую ночь. Я не остаюсь у него жить и с сожалением иду к своему привычному дому, общаюсь с вампирами и живу свою обычную жизнь. Но когда все устают и расходятся я снова возвращаюсь к моему мужчине. И моя жизнь начинается только с этого.

Иногда я даже хожу на фильмы. Раньше я занималась этим с удовольствием, а сейчас для отвода глаз. Фильмы нам тоже привозят контрабандисты, сами мы не снимаем. Попытки были, но это было ужасно. Сложно смотреть на экране на крэха и воображать себе Ромео Монтеки.

Но земные фильмы мы очень любим. Только не то, что про вампиров или чудовищ — слишком фальшиво и глупо. Мы смотрим их мелодрамы и именно там я видела очень много солнца. Люди вообще привыкли жить днем, и я их понимаю. Это красиво.

Жаль, что мне этого никогда не предстоит.

Но теперь я не люблю эти фильмы, я вижу лишь фальшь, они показывают любовь и боюсь, сами не верят в нее. Такое ощущение, что для них фильмы о любви, как фильмы о магии, роботах или космических приключениях — нечто непонятное для них, фантастическое допущение, чтобы сделать историю интереснее.

Они не показывают, как от любви теряется рассудок, как руки дрожат в нетерпении, как искажаются лица и каким безумным становится взгляд на того, кого любишь.

До встречи с Эдгаром я даже смотрела порно. Земное, конечно. Но теперь эти акробатические телодвижения и фальшивые лица мне неинтересны. Даже как-то подумалось, что ты можешь наблюдать за оргией десятка мужчин и женщин и привыкнуть к этому, но стоит тебе увидеть один настоящий секс, настоящую страсть между людьми, ты наивно покраснеешь, как девственница, и отвернешь взгляд.

Любовь невозможно сыграть, я это поняла.

А вот возможно ли её скрыть, когда от этого зависит твоя жизнь? Это мне только предстоит узнать.

***

В ту ночь, когда все начинается, Эдгар говорит мне несколько слов:

— Мой брат хочет встретиться.

— Сколько у тебя родственников?

— Три брата и сестра, — отвечает он.

Хмыкаю. Я помню, что инквизиторы — выходцы из особых кланов, у них нет выбора. Его брат — это еще один охотник, который будет близок к нам. Его сестру, я, кстати, так и не видела после