Даже несмотря на свой пытливый разум, обширный опыт самых разнообразных исследований и огромный багаж знаний, Грегор не мог соперничать в магическом искусстве с Хермеусом Морой — Даэдрическим властителем запретных знаний. А сын императорской четы, заключивший сделку с Владыкой Тайн, хорошо подготовился и нанес коварный удар через общую кровь, обойдя все защитные чары, которыми окружил себя и свою супругу седой бретонец.

План вероломного потомка был практически идеален — оказавшись за гранью, его родители должны были лишиться большей части магических сил и стать беззащитными перед заклятьем, которое окончательно разрывало связь души с телом, а после разбивало её на мелкие осколки, делая воскрешение невозможным.

Убивать чародеев подобной мощи нужно было с гарантией, чтобы они никогда не смогли вернуться из мира мертвых, а точнее — чтобы нечему было возвращаться.

И в случае дочери Озая это сработало — будучи преимущественно боевым магом, Азула не смогла защитить себя от настолько хитрой атаки, суть которой она просто не могла понять. Душа императрицы погибла еще до того, как она успела проснуться.

Но даже несмотря на помощь Демона Знаний, в плане предателя все же был один небольшой изъян… Сбежавший из Нирна чародей давно отказался от той силы, что он называл "некросом", но когда перед его духом встал выбор: вернуться к старому или раствориться в потоках Этериуса, что пытался взять свое и затянуть душу некроманта — выбор был сделан моментально.

Щедро зачерпнув энергии из своей собственной гибели, дух Мадаава волевым усилием оборвал канал, связывающий его с Планом Бессмертных, навеки отрезая себя от этого источника магии и извлекая свою душу из цикла перерождений.

Жуткое преступление по любым меркам.

Отныне вместо посмертия Грегора ждало лишь забвение, а бесконечный магический голод становился для оторванного от Этериуса чародея верным спутником — лишившись связи с родиной аэдра, он больше не мог черпать оттуда силу.

Но единственное, что сейчас волновало бретонца, это судьба Азулы. В бушующем вокруг хаосе энергий колдун не понял, что случилось с его любимой женой и как только у некроманта получилось восстановить связь души с телом — его дух устремился обратно в мир живых.

Пальцы лежащего на полу тела слабо зашевелились, а спустя мгновение седой гигант открыл глаза и первым, что он увидел после пробуждения, был остекленевший взгляд бездушного тела Азулы, смотрящий в никуда.

В тот день столица Империи Огня содрогнулась от горестного воя.

А на следующее утро мир стихийных магов захлебнулся собственной кровью…

***

— Кар!

Хлопая крыльями, крупная, черная ворона приземлилась на грудь огромного, облаченного в покореженные латы мужчины, что лежал без движения на выжженой дотла лесной поляне. Собираясь полакомиться вкусными глазными яблоками, наглый пернатый падальщик несколько раз тюкнул своим клювом по закрытому шлему, но узкие прорези на закрывающей лицо полумаске пролегали слишком глубоко и у него не получилось попасть в нужную точку.

— Ка…

Крик недовольной птицы прервало небрежное движение латной перчатки и ворона затряслась, а затем осыпалась серым прахом, а лежащий на земле некромант с легким скрежетом снял с головы смятый в процессе корявой телепортации шлем и приняв сидячее положение, с хрустом потянулся, возвращая на места несколько сместившихся из-за удара костей.

" — Забавно… Триста лет уже прошло, но стоит мне только потерять сознание, как этот кошмар тут как тут. Постоянное напоминание о собственной глупости и небрежности. Хм… Могут ли подобные ошибки доказывать, что я еще живой человек?" — Тряхнув копной седых волос, Грегор выкинул из головы пустые и бессмысленные философствования, и начал осматриваться, пытаясь понять, куда же его забросило стараниями одного безумного любителя сыра.

В то, что настолько мощный портал был делом рук его дочери, бретонец не верил от слова совсем.

Само-собой он заметил "заготовку", благодаря которой Ишала надеялась сбежать с кучкой бесполезного мусора, который она так рьяно защищала. Но как угрозу некромант это не воспринял, ведь рунические цепочки на полу зала были нанесены не до конца, а местами колдовская вязь была откровенно кривой и сработать просто не могла, что было довольно ожидаемо — наследная принцесса Империи Огня пошла по стопам своей матери и была неплохим стихийником, но вот ритуалистика и пространственные переходы её сильной стороной никогда не являлись. Для подобных видов магии главным качеством было терпение, а оно у дочери Мадаава отсутствовало начисто.

" — Странный мир… Но магия, в нем есть — это уже радует." — Сдирая с себя элементы покореженного доспеха, подумал седой бретонец.

Пространственный переход был нестабилен и буквально "пережевал" огромного чародея, превратив его броню в груду помятого металла, восстанавливать которую было бессмысленно — куда проще было выковать новый доспех, с учетом особенностей нового мира, которые Мадааву еще предстояло узнать.

А еще для того, чтобы выжить в вихре бушующей энергии, Грегору пришлось выжать все хранящиеся в его карманном измерении души, и уроженец Хай-Рока уже начинал чувствовать, как магический голод понемногу вонзает в него свои когти.

Сейчас резерв чародея был практически полон и это ощущение было практически незаметным — какое-то время у некроманта было, но без постоянного пополнения любые запасы рано или поздно заканчиваются, а источников магии Грегор знал ровно два: первым был Этериус, с которым он порвал еще три столетия назад, а вторым — души живых созданий.

И судя по тому, что некромант сейчас наблюдал, как минимум по второму пункту в новом мире все было в абсолютном порядке.

Сама по себе, просторная поляна, на которую седого чародея вышвырнуло из пространственного перехода, была самой обычной и как нельзя точно описывалась словосочетанием "лесная глушь" — окружающие деревья мало чем отличались от тех, что росли в Нирне или мире стихийных магов и судя по обнаглевшей вороне, что приняла колдуна за труп, фауна здесь тоже была схожего типа. По крайней мере, частично.

Но вот энергия, буквально разлитая в воздухе, говорила опытному чародею о многом, а точнее — знакомый привкус тлена, который Мадаав отчетливо ощущал даже через свои поврежденные латы.

Кто-то из местных жителей явно баловался магией смерти, причем делал это с таким размахом, что остаточные эманации начали отравлять все вокруг. Прямых признаков, вроде пятен мертвой земли, чародей пока не заметил, но скорее всего, до них было недалеко — "запах" магии смерти был слишком четок, чтобы являться отголоском прогремевшей где-то вдали битвы.

" — Что же…" — Сбросив с себя остатки поломанной брони, седой некромант остался в