Шрифт:
Закладка:
На даче я быстро сколотил для Киры жилище. Это был вместительный загон из проволочной сетки, внутри которого я поместил домик поменьше, на случай непогоды. Выход из клетки в сад я мог, при желании, оставить свободным, чтобы помочь Кире в акклиматизации. Но сохранилась возможность отгородить её от местных котов. Потом, правда, выяснилось, что котов она не боялась, но и не обижала, а позже, когда уже научилась летать, подружилась даже с соседским псом, который специально протискивался под забором, чтобы поиграть с Кирой. Посторонние люди тоже не вызывали у Киры страха. Еду, однако, она выпрашивала только у меня, настойчиво преследуя по тропинкам и широко разинув клюв.
Однажды ко мне заглянул сосед, я собирался поделиться с ним своими саженцами. Он присел на корточки около грядки и осторожно окапывал приглянувшийся ему куст. В это время на грядке объявилась Кира и попыталась проконтролировать, что там происходит. Видимо, всё, что находилось на её территории, Кира воспринимала, как принадлежащее ей. Сосед, до того ничего не знавший о Кире, от неожиданности встрепенулся, но, слава богу, обошлось без инфаркта.
Созревала Кира довольно быстро, как по габаритам, так и по умениям. Крылья её окрепли, и она могла уже пролететь несколько метров, но, даже немного летая, она предпочитала ходить, до тех пор, пока не набралась опыта. Теперь ей удавалось взлетать на моё плечо и так путешествовать по нашей территории. Выпрашивать еду на плече тоже было намного удобнее. Она поворачивалась к моему уху и громко требовала угощения. Вряд ли она осознавала, что я слышу ухом и что именно туда нужно отправлять свои домогательства, но когда она садилась на плечо и поворачивала клюв ко мне, выглядело это как осмысленное действие. На плечо садилась она и к гостям, но только не за воротами, причем на чужом плече не попрошайничала.
Вскоре Кира разыскала весьма привлекательный объект — двухсотлитровую бочку с водой для полива. Она взлетала на край и с удовольствием плескалась в жаркие дни. Летала она уже вполне прилично, но территорию не покидала. Не забывала она и о своем личном домике, там она могла отдохнуть в одиночестве.
Потом Кира научилась самостоятельно клевать корм. Можно было насыпать ей угощение в кормушку, но это вскоре и не понадобилось. Вокруг внезапно обнаружилось много прекрасной еды — кузнечики, жуки, гусеницы, черви. Любила Кира и ягоды, в особенности, красную смородину. Я собирал урожай, а она, сидя на моем плече, усердно мне помогала. А как-то Кира схватила лягушку, и эта лягушка закричала, как ребенок. Я до сих пор не могу забыть этот мучительный вопль.
Между тем, бесстрашие Киры все-таки имело границы. На стене дома, под крышей, обнаружилось осиное гнездо. Я решил избавиться от неприятного соседства и сбил его длинным шестом. Гнездо состояло из двух этажей-пластин. Каждая из пластин содержала несколько десятков отверстий, в которых созревало осиное потомство. На верхнем этаже жили похожие на гусениц сантиметровые личинки, а на нижнем — почти взрослые осы, которые пока еще не дозрели до полета. Гнездо это я, по доброте сердца, отдал Кире и она с удовольствием проглотила личинок, всех до одной. Потом личинки кончились и обнаружились юные осы. Не знаю, умели они жалить или еще нет, но Кира решила не рисковать и ни одну из них не тронула. А ведь до того никого из этих злюк она в своей короткой жизни не встречала. Некоторые знания сидят в нас от предков. Точно также, когда по телу младенца проскользнет что-нибудь длинное и гибкое, например, поясок, малыш в ужасе вздрагивает, как будто кто-то заботливый заранее вложил в него страх перед ползучими тварями.
Как-то к нам в гости пожаловала сорока, ей что-то понадобилось в нашей компостной куче. Кира ею сразу же заинтересовалась. Она мгновенно подлетела и предложила ей любовь и дружбу. Конечно, я не понимаю по-вороньи и по-сорочьи не понимаю тоже, но сцена была очень выразительна. Кира не каркала, а ворковала, заглядывала сороке в глаза, показывала, какие у неё чудесные крылья. Сорока не проявила ответного интереса. Так, буркнула что-то скандальным криком, потом взлетела и села на провод высоковольтной передачи. Кира еще никогда так высоко не забиралась. Тем не менее, она поднялась, с некоторым напряжением, села на провод рядом с сорокой и попыталась объясниться в любви. Сорока взмахнула крыльями и улетела насовсем, а Кира вернулась, забралась мне на плечо и долго жаловалась на суровую жизнь.
Потом она спряталась в своем домике и не выходила до вечера. Так она узнала, что далеко не всякий тебе приятель, даже если он тебе не пища, ты ему тоже и вы друг другу совсем не мешаете. Иногда чужие — уже немного враги.
Через месяц, когда наступила осень, Кира встретила ворону и они улетели вместе. На следующее лето она пару раз подлетала, каркала сверху, но на плечо больше не садилась. Однажды она искупалась в бочке и оставила на память своё перо.
Экспансия себя
Мы существуем в мире, полном угроз и надежд, которые могут ранить или даже лишить жизни, либо, напротив, дать защиту.
Для того чтобы выжить, необходимо воспринимать образ себя самого, своей личности, и образ источника угроз — среды обитания. Личность — это некоторая совокупность текущих и прошлых ощущений от взаимодействия со средой, а образ среды — это память о прошлых и нынешних воздействиях на нас внешнего мира. И то, и другое — лишь переживания о событиях, произошедших с нами, наш внутренний мир, а не материальные объекты. Как же организм отличает, где кончается его «Я» и где начинается представление о чужом, о среде?
«Я» — это всё то, чем можно непосредственно распоряжаться. А внешний мир существует сам по себе, он способен решать вашу участь, а на него можно влиять только опосредованно. Солнце зашло за тучу, хлынул дождь, прекратить его не в вашей власти, но вы можете достать зонт. Поэтому живущие в мозгу представления о солнце, туче и дожде — это образы среды.
Но некоторые материальные объекты вы можете воспринимать,
