– А что не так? – удивляется Дилан. – Тебе неловко о нем говорить?

Он никогда не говорил со мной так резко. Да, иногда он кричит во время ссор, но до этого никогда не язвил. Из оцепенения меня вырывает вибрация телефона. Это Деб. Странно, обычно она не звонит просто так, предпочитая сообщения.

– Минутку, – бросаю я Дилану, встав с места.

По пути на улицу сталкиваюсь с Маркусом, и впервые за вечер он смотрит мне в глаза. От неожиданности я даже вздрагиваю. Сложно понять, о чем Маркус думает, но вид у него внезапно приветливый.

– Уже уходишь? Я тебя чем-то обидел?

Уголок его губ приподнимается в язвительной усмешке, и от приветливости не остается и следа.

– Алло! – говорю я в трубку, игнорируя Маркуса.

Он резко вдыхает и на секунду толкает меня плечом, причем слишком сильно для простой случайности. Впрочем, не знаю. Может, это я сама его толкнула.

– Адди?

Я выхожу в прохладные летние сумерки. Голос у Деб… странный.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

– Наверное. Не знаю.

– Ты плачешь?!

– Да, – осторожно отвечает Деб, всхлипнув. – У меня тут небольшой жизненный кризис.

– Чем тебе помочь? Что случилось?

– Ну… как сказать… Кажется, я беременна.

Деб дышит так глубоко, словно готовится к прыжку с трамплина или к очередной схватке. Она непривычно серьезна. Я ненавижу, когда моя сестра становится обеспокоенной, это все равно что видеть, как плачет папа.

– Это просто палочка, – убеждаю я. – Посмотри на нее.

– Судьбоносная палочка, – поправляет Деб, опустив глаза на зажатый в кулаке тест на беременность. – И смотреть на нее как раз самое сложное. Ведь тогда я все узнаю!

– Ну да, – слабым голосом соглашаюсь я. – Пожалуй, так. Я немного недооценила важность происходящего.

– И вообще, наверняка скоро начнутся месячные. С большо-о-й задержкой.

– Так и будет, так что посмотри на палочку…

– Или я беременна.

– Или беременна. – Я многозначительно поглядываю на тест. – И ты вот-вот сможешь про это узнать!

– Ты не очень-то меня поддерживаешь, – упрекает Деб.

– Посмотри на тест, прошу тебя. Это ожидание убивает меня, и я должна знать! Мы же с тобой практически единый организм: твоя матка – моя матка.

– Это ты сейчас круто сформулировала.

Наступает долгое молчание. Я сажусь на коврик в ванной родителей. Темно-синий, вечно покрытый брызгами зубной пасты и высохшей мыльной пеной. Внезапно накатывает тоска по дому: здесь все так просто и понятно.

– Если твоя матка – моя матка, заберешь этого ребенка в свою?

– Фу, ну что ты болтаешь!

– Ой, – шепчет Деб, которая все-таки глянула на тест.

Вырываю его у сестры из рук. Одна полоска. Не беременна.

– Слава богу! – Я прижимаю тест к груди, а потом вспоминаю, что Деб на него пописала, и швыряю на пол.

Деб тихонько плачет, закусив губу.

– Эй, ты чего? – Я толкаю ее в плечо. – Все в порядке, ты не беременна. Все хорошо.

– Да, – всхлипывает сестра, вытирая щеки. – Да, все хорошо. Отлично. Только… Не знаю даже, просто я на минутку представила…

– Представила, что ты беременна?

– Ага.

Я замолкаю, слегка растерявшись.

– У меня никогда не будет ребенка, да? – спрашивает Деб.

– А ты разве хочешь? Я думала, нет.

– Я и сама думала, что не хочу. Но сейчас уже и не знаю. Парень мне точно не нужен. Муж тем более. Но вот ребенок… Наверное, однажды я буду к этому готова.

– Тебе и не нужен муж, чтобы родить ребенка! – Я тыкаю пальцем в тест на полу. – Вон, погляди! Доказательство. Почти получилось, и все сама!

Деб смеется сквозь слезы.

– Вот только я всегда старалась, чтобы такого не случилось. Вот мысль про ребенка и кажется такой странной. Неужели я себя совсем не знаю?

Она выглядит искренне озадаченной.

– Так бывает. Иногда мы понимаем, что хотели чего-то, только упустив шанс.

– Да уж, жестокий мир. – Деб трет мокрые щеки. – Ладно, жизненный кризис миновал. Никакого ребенка. Хочешь выпить?

Я смотрю на часы на телефоне и понимаю, что пора возвращаться в паб. Маркус, конечно, рад моему уходу, так что я тем более должна вернуться. И все-таки мне хочется остаться дома, где вещи пахнут уютом и любимым маминым порошком. Хочу остаться с Деб, которая всегда меня замечает и мне рада.

– Вино и приятная беседа? – предлагаю я.

– Прекрасное решение. Помоги подняться, кризис слегка подкосил мне ноги, – шутит сестра, протягивая мне руку.

Дилан

Мы с Адди обожаем лето: длинные солнечные дни, клубничный лимонад, бархатные кусочки персика. Мы потихоньку привыкаем к совместной жизни, учимся спокойно решать проблемы, запоминаем, кто из какой чашки пьет кофе по утрам, и полузабытый липкий ужас остается где-то в прошлом.

Пока в школе каникулы, на выходных мы едем в Лондон на спектакль. Поначалу Адди сопротивлялась: мои вкусы ей кажутся «недоступными пониманию», но я соблазнил ее именами известных актеров и вкусным мороженым в антракте.

Увы, в первые же минуты понимаю, что спектакль я выбрал неудачный: на сайте театра утверждалось, что эта современная интерпретация «Парижской резни» Марло «столь же искрометна и сенсационна, как эпизод популярного ситкома», однако никакие купальники кислотных расцветок не способны сделать пьесу понятной обычному зрителю. Скрипя зубами, наблюдаю, как королева Наваррская добрых пять минут стонет в предсмертных муках. Какого черта я потащил Адди в Лондон ради такого провального представления?..

Адди нетерпеливо ерзает, томясь от скуки, и я беру ее за руку.

– Пойдем отсюда, – шепчу я.

– Что? – Она недоверчиво смотрит на меня в полутьме театра.

– Это же полный бред, – говорю я, прижимаясь губами к ее уху, и чувствую, как она вздрагивает от прикосновения. Меня обдает жаром. Такая реакция и меня самого заводит. – Это кошмар, Адди. Как бы сказала Деб? Ах да, лажа.

Адди прыскает, и кто-то позади нас сердито шикает. Мы протискиваемся вдоль ряда, беспрестанно извиняясь, и выйдя из зала, устремляемся на улицу.

Используя весь свой талант, я пародирую долгую смерть королевы, Адди плачет от смеха, а на веснушчатых щеках остаются серые потеки туши.

– Мне надо выпить, – говорит она, утирая слезы.

Борюсь с соблазном погуглить лучший бар в этом районе и позволяю Адди затащить меня в плохо освещенный, с липким полом паб на углу улицы. Наученная Деб, Адди ловко занимает нам столик, опередив парня в строгом костюме и его девушку.

Окрыленные побегом из лап королевы Наваррской мы выпиваем слишком много и слишком быстро. Когда я встаю в туалет, комната кренится влево.

Возвращаюсь и вижу,