Улыбаюсь, довольная похвалой.

– Спасибо. Я очень благодарна вам с Мойрой за помощь и за терпение.

– Я неплохо разбираюсь в людях, – говорит Этьен, открывая дверь в учительскую. – И сразу знал, что из вас получится прекрасный учитель. И что вы нам подойдете.

Дверь тяжелая, а руки Этьена заняты папками, так что он подпирает ее всем телом, а мне приходится протискиваться мимо. Взгляд Этьена скользит по моему лицу, и в его глазах я замечаю желание – описать сложно, но ошибиться невозможно.

– Даже отцу Тайсона вы понравились, – продолжает директор, когда мы бок о бок направляемся к кофемашине.

В его голосе никакого напряжения, от странного взгляда не осталось и следа. Наливая кофе, я стараюсь не смотреть на Этьена. Это просто разговор коллег. Мысленно переписываю произошедшее: ничего необычного в его глазах не было, он всего лишь проявил вежливость и придержал мне дверь.

Но потом Этьен касается моей руки, когда мы оба тянемся к дверце холодильника. Мое сердце замирает. Он ловит мой взгляд, в его глазах снова появляется необъяснимый блеск, а на губах – загадочная усмешка.

– Извините. – Я отхожу, покраснев. – Берите первый, я подожду.

– Не волнуйтесь, Адди, – отвечает он, не отводя взгляд, и никакого желания я больше не вижу.

Нервно сглотнув, я забираю кофе и иду в свой кабинет. Плохо, что Этьен такой красивый. Плохо, что мы с Диланом поругались утром. Плохо, что я покраснела.

Смотрю на часы: еще пара минут, и класс заполнят дети. Получается, я добрых десять минут пялюсь на пустую доску.

Достаю телефон и захожу в чат с Диланом.

Я тебя люблю. Прости, что так распереживалась из-за дурацкой подставки. Чмок.

Он мгновенно отвечает:

И я тебя люблю. А подставка не дурацкая! Хотя заплатить за нее двести фунтов было дуростью. Верну ее в выходные.

Улыбаюсь.

И тут приходит второе сообщение:

Пойдем сегодня в паб с Маркусом? Хочу, чтобы вы двое наконец поладили. Пожалуйста! Целую.

Я целый час раздумываю, что надеть на встречу с Маркусом, и с каждым отброшенным на кровать нарядом все больше злюсь. Сегодня жарко, но ни одно из платьев, которые я носила во Франции, не подходит – слишком они все короткие. Из-за школы я привыкла к юбкам ниже колен, теперь любое мини кажется вызывающим.

В итоге останавливаюсь на джинсах, кедах и старой футболке, соскальзывающей с плеча. Получается беззаботный повседневный образ, однако выйдя за порог, я понимаю, что только прибавила себе волнений: вырез оказывается слишком глубоким и даже немного видно поношенный лифчик без лямок.

Паб расположен всего в нескольких кварталах от нашей квартиры. Темно-синие стены, вместо светильников с потолка свисают пивные бокалы с лампочками внутри. Я представляю, каким он покажется Маркусу: наверняка он заметит, с какой нарочитостью его владельцы старались быть оригинальными и отличаться от модных лондонских пабов.

Когда мы подходим, Маркус уже сидит за столиком у окна. Луч фонаря причудливо играет на его лице. Между прочим, он очень красивый. Обычно я этого не замечаю – должно быть, из-за его скотского поведения.

Мы обнимаемся. Маркус явно соблюдает дистанцию: так обычно обнимают коллег или дальних родственников. Дилан и Маркус тут же принимаются болтать, а я никак не могу вставить словечко, только открываю и закрываю рот, словно рыба.

– Ну что, Адди, – говорит Маркус, поднимая стакан с пивом. – Как дела в школе?

– А знаешь, неплохо. Я уже немного разобралась с учительскими штучками. Сложнее всего оказалось с дисциплиной. Трудно добиться уважения от подростков.

– Должно быть, особенно трудно, когда ты сама ненамного старше их, – кивает Маркус.

– Точно, да и половина одиннадцатиклассников выше меня на голову! – жалуюсь я, закатив глаза.

Дилан улыбается, явно радуясь нашей незамысловатой беседе.

– Как дела с красавчиком-директором?

Краска заливает щеки, и от этого я смущаюсь еще сильнее: со стороны наверняка кажется, будто я в чем-то виновата…

– Этьен? Да нормально. А кто тебе сказал, что он красавчик?

– Дилан как-то обмолвился. – Маркус бросает на друга насмешливый взгляд. – Разок или два.

Дилан, смутившись, вздергивает бровь.

Вообще-то, мы с Диланом никогда не обсуждали Этьена. Вообще не могу вспомнить, чтобы что-то ему рассказывала про нашего директора.

– Понятно, – киваю я, стараясь оставаться невозмутимой.

– Так значит, красавчик-директор тебя на эту работу и взял?

– Да, он и Мойра, его заместитель.

Маркус бросает на Дилана многозначительный взгляд.

– А в чем дело-то? – недоумеваю я, переводя взгляд с одного на другого.

– Маркус… – начинает Дилан.

– Есть у меня одна теория, – заявляет Маркус. – Если мужчина нанимает женщину, в глубине души он хочет с ней переспать.

– Что за бред! Ничего подобного…

– Значит, он не хочет с тобой спать?

Щеки снова горят.

– Нет, не хочет, – твердо отвечаю я, чувствуя взгляд Дилана и сомнение в нем. – Ничего такого между нами нет!

Дилан мог бы и вмешаться, сказать что-нибудь! Мог бы велеть Маркусу заткнуться, послать его и сказать не лезть не в свое дело! Маркус ухмыляется, и у меня кровь вскипает в жилах.

– Кстати, есть новости, – говорит Маркус в наступившей тишине. – Пришла в голову идея нового приложения.

У него вечно какие-то идеи, но все они стремительно угасают и испаряются, освобождая место новым планам.

– Решил, что над таким проектом можно работать где угодно, так почему бы не здесь? – продолжает он.

От злости и смущения я не сразу понимаю смысл его слов.

– Здесь – это в Чичестере?

– Ага. Сниму дом в пригороде. Две спальни, джакузи, все дела. – Маркус откидывается на стуле. – Разумеется, вы приглашены на новоселье.

– О, это здорово! – Дилан слишком часто моргает – он тоже ошеломлен. – Но ты же говорил, что в Чичестере скука?

– Веселье приходит со мной, – ухмыляется Маркус. – Чичестер и не подозревает, что его ждет. – Он поднимается со стула. – Возьму еще по пинте. Адди, снова теплый эль?

В глаза при этом он мне не смотрит. Впрочем, как всегда. Словно я не достойна ни его внимания, ни даже взгляда. Порой мне хочется напомнить, как он смотрел на меня поначалу: во Франции я ему точно нравилась. Почему-то тогда он не считал, что слишком хорош для меня!

– Да. Спасибо.

Когда Маркус уходит, я смотрю на Дилана и чувствую, как его мягкость бесит меня все больше. Вечно он ищет хорошее в Маркусе. Во мне тоже, и это приятно, поэтому несправедливо на него сердиться. Не хочу быть лицемеркой, но все равно злюсь.

– Ничего странного не замечаешь? – не выдерживаю я. – Сначала он