Шрифт:
Закладка:
— Я говорю, что лучше решить дело одной смертью, — прошептал голос, — Если хочешь избежать многих смертей, если хочешь жить сам и любить дальше эту юную Восходящую — убей его первым, а еще лучше — убей его мать. Если хочешь, я сделаю это за тебя…
Кыш неожиданно пискнул в травах неподалеку. Как-то подавленно, испуганно. Я встрепенулся, но Травинка, замершая на моей груди, даже не шевельнулась.
— Травинка? Травинка!
Она спала. Дышала ровно, спокойно, веки трепетали, но совершенно не желала реагировать ни на голос, ни на мои руки, настойчиво тормошившие девушку. Внезапный сон этот, как и вскрик Кыша, был совершенно неестественным! Я встревоженно приподнялся, подхватывая свой комбинезон и готовясь пустить в ход оружие или Руны — потому что Суперслух донес шорох легких, почти неслышных шагов.
Глава 16
Тот, кто шел к нам сквозь послушно пригибающиеся травы, даже не думал торопиться, словно давая время подготовиться. Я успел натянуть комбинезон и прикрыть покрывалом Травинку, прежде чем увидел знакомый силуэт в мантии с надвинутым капюшоном на фоне догорающего заката.
Говорящая-с-Травами.
Ну конечно, следовало ожидать! Пропажа шпионящей Руны встревожила Восходящую и она сама отправилась защищать честь своей дочери, только немного опоздала. Я встряхнулся, чувствуя веселую, злую дрожь — сам давно хотел этого разговора, вот не выпадало ни времени, ни возможности. Нельзя даже предположить, как отреагирует «дракон» на свою дочь в неглиже рядом со мной: сразу захочет убить или даст помучиться? Ясно было одно — ничего хорошего ждать не приходится, хотя голос тихо прошептал:
— Если бы она хотела напасть, ты был бы уже мертв, ювейн. А раз ты не спишь, она идет говорить с тобой.
Говорящая-с-Травами вышла на нашу полянку. Остановилась, взглянула на мирно спящую Травинку, затем медленно отбросила капюшон и уставилась на меня злыми зелеными глазами. Сейчас она не казалась красивой — опасной, как разъяренная кобра, готовая в любой момент нанести смертельный укус. Говорят, что нужно посмотреть на мать, чтобы понять, какой будет дочь через года. Травинка в гневе ужасно походила на Говорящую, но мне бы не хотелось, чтобы это сходство продолжало увеличиваться с возрастом…
— Значит, ты захотел забрать мою дочь, хотя даже не имеешь гвоздя, — произнесла она полным ледяного презрения тоном. — Я ведь тебя предупреждала…
— Предупреждала, — кивнул я, скрещивая руки на груди, — Но мне не нужен гвоздь и не требуется твое разрешение, Говорящая-с-Травами, чтобы любить, кого я хочу.
— Важно не то, чего ты хочешь, а то, что можешь, — непререкаемо отрезала Говорящая-с-Травами, — И то, что уже сделано! Вы уже обменялись дарами, а теперь скрепили дары близостью. И ты не откажешься от моей дочери по своей воле…
Она не спрашивала. Я чувствовал внутри Белого Дьявола — он смотрел на происходящее с презрительным равнодушием, как на трескотню макак в вольере зоопарка, когда на горизонте поднималось нечто зарево великой войны. Мой вселенец был недоволен, что эти разборки отнимают наше время и внимание. Дай я ему свободу — и он за десять секунд раздавил бы Говорящую, втоптав ее волю в траву вместе с ней самой. О да, он мог сделать это — но помимо того, что это грозило неминуемой смертью матери Травинки, я хотел сам довести это дело до конца. Он запросто наломает дров, а разгребать потом Сигурду. Но все-таки он помог мне — вспомнив, как Белый Дьявол стоял, смотрел, говорил с Когтем, Азимандией, Видящей, я невольно расправил плечи, пытаясь вернуть хоть частичку той харизмы и достоинства, что внушал всем окружающим мой вселенец. Чтобы он ответил Говорящей-с-Травами сейчас?
— Не откажусь. И ты не заставишь меня сделать это! — произнес я. — Не ты, не твой сын. Мы, я и твоя дочь, свободные люди. Просто прими выбор Травинки!
— Она юна и беспечна, — раздраженно ответила Говорящая-с-Травами, — Те, кто старше и мудрее, сделают лучший выбор. Детям должно повиноваться — они будут лишь благодарны сквозь годы. Ты не ровня моей дочери и никогда не будешь достоин ее. Ты — маленькая, случайная капля дерьма, которая может испортить шикарное блюдо. Но я этого не допущу.
— Оскорбляя меня, ты оскорбляешь свою дочь, — я слегка повысил голос, — Укороти свой язык, фламиника!
— За одни эти слова ты достоин смерти, — прошипела Говорящая-с-Травами, сверля меня взглядом, — И уже был бы мертв, если бы дочь простила мне это. Благодари ее за свою жизнь, глупый землянин…
— Я не боюсь твоих угроз, — усмехнулся я.
— Не боишься, о да! — презрительно усмехнулась она в ответ, — Я не чувствую твоего страха. А ведь тебе стоило бы бояться. Я легко могу сделать так, чтобы ты никогда не сможешь возлечь с женщиной. Могу сделать, что ты ослепнешь и сойдешь с ума. Могу превратить тебя в гнильца, от которого будет отваливаться зловонная плоть… О да, я могу многое, и если бы ты не был безнадежно глуп, то давно бы дрожал от страха.
— Ювейн, она не землянка, не к чему пустая болтовня! Она дочь Народа Теней! Она не будет уважать тебя, пока не покажешь свою силу. Отбрось правила, прояви свой дух, покажи ей, что с тобой нужно считаться!
Он мысленно показал мне, что надо сделать. Да, я бронза, а она серебро, но вряд ли Говорящая изучала Стиль Железа и закаляла свое Тело — ее сила совсем в других Атрибутах, Разуме и духе. И самое главное, она стоит в двух шагах и не ожидает ничего сверхъестественного от молодого землянина, которого даже не считает Восходящим. Она не подозревает, какую взрывную реакцию я могу продемонстрировать. И все равно это смертельно опасно, потому что может мгновенно превратиться в схватку двух Восходящих…
Однако Белый Дьявол прав — стоять и обтекать, слушая ее оскорбления, было наихудшим вариантом из всех. Поэтому я дал ему немного воли, впустил внутрь себя, позволив на мгновение направлять меня. Вселенец не контролировал мое тело — скорее, как на тренировке, мы были вдвоем, он помогал мне, страхуя каждое движение…
Рывок вперед! Короткий удар большим пальцем в точку на шее, которая на мгновение выключает любого, даже самого сильного человека. И в довершение — удар локтем в висок, опрокидывающий с ног!
Мой расчет оправдался. Восходящая не ожидала, что я рискну поднять на нее руку и была ошеломлена внезапным напором. Сминая ее сопротивление, я подтащил трепыхающееся тело к обрыву и навалился сверху, блокируя все движения,
