покачала головой.

— Я не могу.

— Почему?

— По кочану! У меня не хватит силы, — она принялась загибать пальцы. — Я не уверена, что помню текст обряда. Нас слишком мало… Этот ритуал вообще разрабатывали для других целей! То, что он снимает привязки — лишь побочный эффект.

— А дама права, — прислонившись к стене, Желудь скрестил руки на груди. — Это старый греческий ритуал, направленный на установление братских отношений. Правда, я удивлен, что вы до сих пор его используете, учитывая некоторые побочные эффекты…

— Наш лидер как-то смог их нивелировать, — огрызнулась Грасс, а мне захотелось настучать ей по губам за то, что сама себя закапывала, подтверждая связь с надеждинцами. — Там, где я была, побочных эффектов не было.

— Но они могут быть, если ты возьмешься проводить ритуал, — нахально улыбнулся Желудь.

— Потому и не хочу его проводить!

Я устало потер глаза.

— Так, тихо. Аня, давай по порядку. Что за побочки?

Грасс обреченно вздохнула.

— Я сама не знаю всех тонкостей, но ритуал был направлен на то, чтобы члены группы питали друг к другу привязанность. Чтобы были верны друг другу, не могли обманывать, чтобы даже чувствовали друг друга на расстоянии. Но в некоторых случаях, довольно редко, проявляется обратный эффект. Человек может начать питать неприязнь или даже ненависть к кому-то из товарищей. Вплоть до вспышек ярости и желания убить. Поэтому ритуал дорабатывали. Но я… Я не знаю всех деталей.

Да уж. Как обычно, за все хорошее приходится платить готовностью к неприятным сюрпризам. Хотя какой у нас сейчас был выбор? Если оставим все как есть, нам точно крышка. Выследят. Если проведем ритуал, то гарантированно разорвем привязку и сможем уйти. Как по мне, выбор был очевиден.

— Приступай, — велел я Ане.

Денисов бросил на меня тревожный взгляд.

“А что если после этого она меня возненавидит?”

“А что если нас всех перебьют к чертям собачьим, а?” — огрызнулся я.

— Аня, давай, — пришлось поторопить растерянную девушку.

Грасс оглянулась по сторонам.

— Для ритуала мне нужны нож и чаша. Где я тебе чашу найду.

Я пожал плечами и стащил с головы желудя его щегольскую кожаную кепку. Раз в стародавние времена в кожаных сосудах носили воду и вино, то и сейчас будет нормально.

— Извини, друг, нам нужнее, — не менее нагло улыбнулся я.

Желудь лишь осклабился в ответ.

— Ножик дать?

— У меня найдется кое-что, — сказала Грасс и раскрутила свой кулон. Внутри анкха оказалась спрятана игла.

— Может лучше нож? — засомневался я.

— Это мой рабочий инструмент, — ответила девушка. — Тут тонкое лезвие. Нужно, чтобы справляться с мелкими артефактами. Мне так удобнее. Снимите все артефакты.

Аня прошлась по лезвию своего мини-скальпеля “Жар-птицей”, чтобы стерилизовать. Желудь с любопытством наблюдал за ее действиями, но не вмешивался. И, казалось, сам он не собирался участвовать в ритуале. Может и к лучшему. Не хватало еще прикипеть всей душой к человеку, которого я видел впервые в жизни.

Взяв кепку в руки, Аня начала читать длинный стих на греческом. Что-то про братство, единство душ, духа, крови и плоти.

— …Και αφήστε τα ρεύματα να ενωθούν. Αφήστε το αίμα να αναμειχθεί και να σχηματίσει ένα νέο, — шептала она, водя рукой по кожаным краям. Когда она повторила сакральную фразу в третий раз, над кепкой впыхнула Благодать. — Αφήστε το νέο αίμα να αντικαταστήσει το παλιό και να μας κάνει αόρατους στα μάτια των εχθρών.

“…И пусть потоки соединятся воедино. Пусть смешается кровь и образует новую. Пусть новая кровь заместит старую и сделает нас невидимыми для очей недругов…” Да, именно это тогда и читал Мустафин.

— Ты первый, — сказала она мне. — Покажешь пример другу.

Я закатал рукав на левой руке и поднес руку к кепке, уже зная, чего ожидать.

Аня сделала аккуратный надрез, и кровь медленно полилась. Немного, не больше пары столовых ложек.

— Достаточно, — шепнула Аня и подняла глаза на Денисова. — Теперь ты.

Следуя моему примеру, Костя закатал рукав левой руки и протянул ее над кепкой. Аня сделала такой же аккуратный надрез, а Денисов завороженно наблюдал за ее работой. Девушка что-то тихо шептала, но я не смог разобрать слов.

Денисов старался твердо держать руку, пока из нее лилась густая кровь. Но на его лице читалось смятение. Странно, но его кровь показалась мне более светлой, чем моя. В прошлый раз было так же. Может ритуал заставлял кровь темнеть, и поэтому у новичка Денисова она сейчас казалась иной?

Аня кивнула Денисову.

— Довольно. Закройте раны.

Я быстро затянул места порезов “Мертвой водой”. Аня жестом попросила меня подержать кепку. Едва я взял драгоценный сосуд, девушка полоснула мини-скальпелем по своей руке и печально улыбнулась. Странно. В прошлый раз во время ритуала она испытывала почти что сладострастное удовольствие. Сейчас — лишь печаль.

Закончив изливать кровь, девушка облизала рану и залепила ее целебным заклинанием. Денисов хотел было ей помочь, но я его остановил — не стоило сейчас мешать. Анька и так нервничала настолько, что ее руки дрожали. Желудь, казалось, старался даже не дышать, лишь бы не нарушить процесс.

— …Και αφήστε τα ρεύματα να ενωθούν. Αφήστε το αίμα να αναμειχθεί και να σχηματίσει ένα νέο…

Едва Аня договорила священные слова, как кепка вспыхнула ярким оранжевым светом, словно горела изнутри. По гладкой коже и швам потекли светящиеся прожилки, замерцали ярким светом искры Благодати.

— Помоги! — Аня схватила меня за руку. — Не хватает… Силы…

Я крепче сжал ее пальцы и обратился к Источнику. Помоги. Дай немного…

Источник отозвался, и я направил дарованную силу прямиком в руку Ани. Девушка задрожала, крепко сжала козырек кепки и продолжила вязать заклинание. В следующий миг содержимое кепки забурлило. Это уже не было похоже на кровь — внутри образовалась какая-то иная субстанция. Но пахла она металлом.

Сияние Благодати погасло, и Аня распахнула глаза.

А затем сделала три медленных глотка из чаши. Денисов и Желудь наблюдали за этим с суеверным ужасом на лицах. После третьего глотка Грасс затрясло, на миг ее глаза застелила тьма, но это быстро прошло.

— Ты, — она протянула кепку мне.

Я зажмурился от запаха — на этот раз он был резче. Первый глоток обжег мне рот и горло, словно я пил чистый спирт. Второй глоток отдавал кровью — густой, подогретой, словно смешанной со сладким вином.

На третьем глотке что-то внутри меня взорвалось. Словно лопнула какая-то струна, сдерживавшая… Я так и не понял, что она сдерживала. Но на краткое мгновение я потерял всякий контроль и над телом, и над разумом.

Я с трудом