Встав с постели, поочередно разминаю затекшие мышцы. Отсутствие на мне какой-либо одежды не смущает ни меня, ни пчелку.

Опустив тяжелую голову, я бегло осматриваю свое тело. Следы от плети побледнели и почти незаметны, что порождает новый виток вопросов. Сколько же меня держали в отключке? Чем все это время занималась Кая? Сидела здесь в мучительном ожидании ответов? В таком случае, ее нетерпение и напор вполне оправданы.

— Давно ты здесь? — резко замедлившись, я оглядываюсь через плечо.

— Завтра будет две недели, — отзывается она отрешённым тоном. — Тебя доставили три часа назад, — предугадав следующий вопрос, добавляет Кая.

— Кто?

— Не знаю, я их раньше не видела, — поморщившись, отвечает пчелка, растирая кончиками пальцев виски.

— Кто-нибудь говорил с тобой, пока… хм меня не было?

— Нет! Никто! Меня тут держат на тех же условиях, что и огромного питона в террариуме. Мы, кстати, успели с ним или с ней познакомиться, когда эта мерзкая тварь каким-то образом выползла погулять и чуть меня не сожрала, — вскинув голову, она бросает на меня обвиняющий яростный взгляд.

— Целиком питон тебя съесть не способен, и ты точно не в его вкусе.

— Тебе весело? А мне нет, — с негодованием восклицает Кая. — Я тут едва не свихнулась. Каждый раз, когда мне доставляли еду, я прощалась с жизнью. Какие только мысли не приходили мне в голову!

— Потерпи еще немного. Мы все обсудим, — понимающе улыбнувшись, обещаю я, прежде чем скрыться за прозрачной стеной ванной комнаты.

Глава 16.1

Приняв контрастный душ и одевшись в белый халат, минут через пять я возвращаюсь в спальню, но пчелки уже и след простыл. Прихватив с подноса с завтраком сэндвич с индейкой, я направляюсь на поиски, закончившиеся в самом жутком отсеке королевского лофта — в пыточной Медеи, где царит гнетущая атмосфера, витает смрадный запах, въевшийся в покрывшиеся бурыми пятнами стены, повсюду расставлены чудовищные пыточные приспособления, как современные, так и попавшие на остров прямиком от торговцев антиквариатом.

Уверен, что за две недели, Кая успела изучить каждый уголок апартаментов, но почему ее потянуло в личную игровую королевы сейчас? Конструктивного диалога здесь у нас явно не выйдет.

— Кая, нам стоит переместиться в другую локацию, — выбросив недоеденный сэндвич в ближайшую урну, напряженно произношу я, пристально наблюдая за молчаливой и внешне собранной девушкой.

— Ты был здесь раньше? — показательно равнодушно любопытствует пчелка.

Остановившись между «Колыбелью Иуды»[1] и дыбой, она небрежно перебирает «рабочие» инструменты, оставленные Медеей на металлической передвижной подставке.

— Доводилось, — нехотя отвечаю я.

— Расскажешь, что это за вещица? — повернувшись, Кая демонстрирует грушеобразное устройство с железными лепестками и винтом посередине. Медея не упускала случае пустить его в дело.

— Ты держишь в руках «Грушу страданий». В средневековье она использовалась для наказания женщин и гомосексуалистов. Ее вставляли во влагалище или задний проход, затем крутили винт, «лепестки» раскрывались, разрывая плоть. Жертвы умирали в страшных муках, — краткое описание не вызывает ни ожидаемого ужаса, ни отвращения на лице пчелки. — Вопрос был риторическим. Ты знала ответ, — заключаю я.

— В юности я посещала множество музеев, включая камеры пыток, — подтверждает она мои слова. — Здесь собраны многие экспонаты из тех, что я уже видела.

— Что конкретно ты хочешь узнать? — в лоб спрашиваю я.

— Мы абсолютно точно не в музее, Бут, — бросив «грушу страданий» на место, девушка нервно кусает губы, и отвернувшись, берет другой инструмент, напоминающий огромную кошачью лапу. — Этой штукой в древности раздирали плоть до костей, — повертев жуткий экспонат в руках, Кая кладет его на место и переключает внимание на металлические щипцы, которыми Дея ради забавы отрывала то, что можно было отрезать. — Вот это, я так понимаю, инструмент широкого профиля, — предполагает Кая с пугающим спокойствием.

Взяв длинную металлическую спицу, она снова разворачивается ко мне лицом. Непроизвольно сглотнув, я отгоняю возникшие в памяти чудовищные и кровавые фрагменты изощренных бесчинств Медеи. Разнокалиберные спицы королева использовала точно так же, как и свои шпильки, заставляя бывших любовников выть и рыдать от адской боли.

— Кого здесь пытали, Бут?

— По-моему, у нас есть более важные темы для обсуждений, — я намеренно увиливаю от прямого ответа.

— Ответь мне! — повысив тон, настаивает пчелка.

— Наскучивших Медее трутней. Сначала она зверски мучала их, подвешивая на крюки или распиная на дыбе, потом убивала, а отрезанные половые органы скармливала своему питону, — безжалостно сообщаю я.

— Ты это видел?

— Какая разница?

— ТЫ ЭТО ВИДЕЛ? — сверля меня взглядом, Кая переходит на крик.

— Да.

— И не остановил?

— Нет, — с хладнокровным спокойствием отвечаю я.

— Ты такое же чудовище, как она, — распахнув глаза, с отвращением выплевывает пчелка.

— Я никогда этого и не отрицал, — небрежно пожав плечами, киваю в сторону выхода. — Ты остаешься или пойдешь со мной?

Скрипнув зубами, Кая складывает руки на груди и смотрит на меня, как на исчадие ада. Иногда ее склочный характер и правда взывает к моей темной стороне, пробуждая острое желание испробовать на это вредной дьяволице парочку инструментов Медеи. Но в отличии от кровожадной королевы, я способен контролировать животные порывы, которые безусловно есть в каждом человеке. За годы, проведенные на острове, я многократно убеждался, что пропасть, разделяющая безжалостного убийцу и непогрешимого святого, на самом деле не так уж глубока.

— Положи эту чертову спицу, где взяла, — не сдержавшись, командую я. — Удивительно, что тебе, вообще, предоставили сюда доступ. Так ты идешь, или тебе нравится дышать этой вонью?

Не дождавшись ответа, я быстрым шагом покидаю «чистилище» Медеи и направляюсь к главному выходу из королевского лофта. Отсканировав сетчатку, датчики мигают красным, подтверждая мои самые мрачные догадки.

«Сожалею, ваши доступы аннулированы» — добивает машинный голос из динамиков. Чертыхнувшись, я нажимаю кнопку вызова оператора на интерактивной панели.

«Сожалею, услуга временно недоступна. Мы свяжемся с вами, как только ситуация изменится»

— Супер, — мрачно бросаю я.

— Ну и каково это? Оказаться