Шрифт:
Закладка:
— Коптер этот стоит 500 тысяч рублей! Покупали его добрые русские люди, чтобы какой-то дебил с автоматом…
Фраза повисает в воздухе.
ЖИВЕМ НА СТРАНИЦЕ ИСТОРИИ. ЕЕ БЫ ПЕРЕВЕРНУТЬ…
Мы бредем к машине и не знаем, что из полуразрушенного здания за нами наблюдают. Наконец нас опознают как своих. От разбитого окна отодвигается кусок фанеры. Немолодой мужчина с опрятной бородкой выглядывает и машет нам рукой — приглашает в гости. В здании засело несколько десятков бойцов-резервистов. Их командир Сергей, инженер, показывает свое хозяйство. Например, инсталляцию из украинского бронежилета: его снабдили шампуром каких-то нереальных размеров и серпом. Потом Сергей приносит обломок «козацкой саблюки», обломанной и обгорелой. Но все равно чувствуется, что вещь почтенных времен, музейная. Говорим об обстановке на этом участке, о бомбардировках. По фронту вокруг «Азовстали» бродят слухи о каких-то сумасшедших «термобарических бомбах», которые будут применять вот прям завтра. Сергей грустно усмехается:
— Значит, опять будем штукатуркой укрываться…
Я замечаю, что в этой располаге очень чисто и уютно. Ну, насколько возможно. Сергей с хитрой улыбкой говорит:
— Вы приходите к нам в четыре утра…
Я прикусываю язык, у здания нет одной стены, и можно представить, какие ледяные ветра с моря гуляют по этому помещению. Тем более привычные квартирные костры здесь жечь запрещено, слишком близко противник. Сергей объясняет:
— ОНИ лазают вдоль вагонов постоянно. Когда? Да вчера днем, например, вот в это время. А вечером снайпер работал. Пойдемте покажу, как тут жили, прошлые постояльцы…
Мы спускаемся в подвал. По пути Сергей показывает связку проводов, уходящих через лестничный пролет на крышу:
— У них там и камеры наблюдения стояли, и радиоантенна, и интернет-модем…
Сергею завидно, мне тоже. На полу в подземелье куча горелых бронежилетов. Наш провожатый объясняет:
— Они вообще по заводу передвигались в спецовках. Здесь сидела сборная солянка, кого тут только не было: нацики и береговая охрана, моряки и пограничники, артиллеристы. Пограничника мы и нашли в подвале, когда дом занимали, не хотел больше воевать, думал отсидеться и сбежать.
Сергей показывает нам найденные в здании паспорта, военные билеты, фотографии жен и детей. Раскладывает снимки, как пасьянс, меняет их местами и вдруг совсем уходит в себя. Я спрашиваю тихо, чтобы не слышали подчиненные:
— Дома-то давно был?
— 24 февраля с работы позвонили, говорят: «Зайди в военкомат». Вот. Зашел.
Сергей улыбается — уже хорошо. Говорю ему:
— А я первого февраля уехал, дочке три дня исполнилось, а она уже на живот переворачивается, скоро четыре месяца!
Ничто не утешает так, как похожие чужие проблемы, я знаю.
Отгибаю картонку, вставленную в оконный проем, и смотрю на дымящуюся «Азовсталь». Нужно дождаться, когда она прогорит дотла, и тогда все изменится. Уставшие отойдут в тыл передохнуть, «за-хистники» поедут туда, где им положено находиться по их заслугам. Рабочие вернутся на завод, и эту страницу новейшей истории мы допишем до конца и перевернем.
Моим провожатым во время поиска на сортировке «Азовстали» был Арни, Андрей Рахов, доброволец из Питера. Арни погибнет в феврале под Угледаром…
13 мая 2022 года
МАРИУПОЛЬ ОЖИВАЕТ ПОСЛЕ БОЙНИ
ЗАПАХ СМЕРТИ
Улица Таганрогская опоясывает Мариуполь по границе, за ней начинаются поля и пригородные поселки. В микрорайоне «Восточный» все дома с внешней стороны кварталов разбиты и истерзаны. Несколько девятиэтажек выглядят как буквы «П» — целые секции подъездов обрушились, но перекрытия крыши почему-то уцелели. Именно здесь почти месяц держали оборону вэсэушники и «азовцы». По странному совпадению, микрорайон «Восточный» штурмовал мой батальон «Восток». За месяц он прошел всего несколько сотен метров — от цехов и гигантских баков маслобойни до первых девятиэтажек. Кажется, что совсем немного. Но расчет был верным: эти несчастные дома и были ключом, «замковым камнем» обороны всего микрорайона. Когда нацистов из них выбили, они не стали задерживаться здесь и откатились к «Азовстали». Примерно 80 % многоэтажек уцелело, в большинстве домов даже остались стекла. Но все равно сейчас над улицей Таганрогской висит сладковатый запах смерти, он чувствуется, даже когда просто проезжаешь мимо на машине. Под завалами и в подвалах остались десятки, может быть, сотни погибших: мирных жителей и нацистов. Сейчас на развалинах работает отряд МЧС из Тульской области. Битый бетон грузят в карьерные грузовики и вывозят на специальную площадку.
Начальник Тульского спасательного центра МЧС полковник Евгений Орлов объясняет тонкости разборки развалин:
— Сначала дом обследовала инженерная разведка, определила, что можно убирать, как убирать, чтобы не было дальнейшего обрушения.
Мы стоим под фасадом дома, который со стороны напоминает торт, из которого вырезали сегмент — целую секцию квартир. С Азовского моря задувает ветер и треплет детские куртки — они до сих пор висят на вешалке в бывшей квартире на девятом этаже. Стены обрушились, а куртки остались, и это не укладывается в голове. Входные двери целые и закрыты, кое-где стоит мебель и хлопают сорванные полотнища обоев. Как сообщили соседи, под завалами в этом доме должны быть останки трех человек, известен подъезд и этаж. Поэтому работу крана контролирует спасатель. Я спрашиваю у полковника, конечно, самое важное:
— Можете дать предварительную оценку: этот дом под снос или получится восстановить?
Полковник вздыхает:
— Конечно, комиссия будет решать, но я предположу, что часть дома, несколько подъездов, удастся сохранить и восстановить.
Тульский отряд спасателей работает здесь уже третью неделю. Уже удалось извлечь и передать для захоронения тела 25 горожан и многие сотни боеприпасов.
«ПРИВЫКЛИ БЕЗ СВЕТА»
У отрядов МЧС есть еще и гуманитарная миссия. Например, для мариупольцев устраивают бани: люди не мылись толком несколько месяцев, а вода в этом городе — самое дорогое. Возле девятиэтажки, где 17 дней просидела в полном окружении штурмовая группа бойцов «Востока», стоит цистерна с водой, и местные тянутся к ней реденькой, но бесконечной цепочкой. Чуть дальше, за школой без окон, на детской площадке раскинулось что-то похожее на ярмарку или вече. Дети качаются на качелях, взрослые греются на солнышке. Молотит генератор, и на зарядке стоит больше сотни телефонов и планшетов. Мужчина, назвавшийся Алексеем, стрижет машинкой собачонку по имени Дуся, говорит:
— Грязная стала в подвале, как свинья, спасибо ребятам из МЧС, сейчас приведем ее в порядок.
Рядом, на краю песочницы, сидят Ирина и Дмитрий. Ждут, когда в город дадут электричество, по городу уже бродят слухи, что «вот-вот», хотя саперы ДНР только на днях закончили разминирования линий электропередачи.
— Привыкли без света, конечно, — говорит мне Ирина, —
