Отец Никиты смотрит на меня в упор. Холодно, без улыбки, оценивающе. Словно пытается просверлить в моём лбу дыру и узнать всё, что так его интересует. Я могу и без этой процедуры рассказать ему много интересного.

– Не два года назад, а полтора…

– Что, прости?

– Я родила. Полтора года назад. А чуть ранее обивала порог вашего дома. Где мне любезно предложили избавиться от своего ребёнка и не портить жизнь вашему, – говорю громко и четко разделяя слова.

– Ты взяла деньги.

– Я их выбросила. И не потратила оттуда ни рубля. Не буду врать, иногда я сожалела об этом. Потому что деньги мне были нужны. Растить ребенка недëшевое удовольствие, тем более, когда делаешь это одна.

– И аборт ты не сделала?

– Не сделала, – встревает в разговор Никита и, подавшись вперед, обнимает меня за плечи. – В той комнате играет наша дочь. Твоя внучка. И я хочу, чтобы ты прекратил допрос Полины. Если захочет, она сама тебе всё расскажет. Если захочет.

– Всё нормально, – произношу, повернув голову к Никите. – Да, аборт я не сделала. Не смогла. Но и не стала вам навязывать своё решение. Зачем вам с вашей женой ребёнок – внучка – от которого вы заочно отказались? Я думала, и Никита отказался. Но всё было не так. Мы это уже выяснили и пытаемся двигаться дальше. Потому что до сих пор любим друг друга и любим нашу дочь.

Запинаюсь на мгновение, забывая, как дышать, чувствую, как Никита рядом тоже дышать перестаёт. Каменеет просто. Сдавливает мои плечи и к себе прижимает. Ближе, насколько это возможно на глазах у посторонних. Не хочет проявлять чувства при отце, но не может сдержать эмоций.

Я от шума своего сердца уже почти оглохла. Слова про любовь как-то сами вылетели. Я не планировала об этом говорить, хотя чувства не умирали во мне никогда. Может быть, от обиды и сомнений они несколько поугасли, зато сейчас смогли вспыхнуть вновь и наполнить меня теплом.

– Кхм…

– Папа, давай заканчивать это… – встревает Алла, но, натыкаясь на взгляд отца, замолкает, опуская глаза.

– Я услышал достаточно. – Вдруг встает Волков-старший и подходит к нам с Никитой. – Теперь, сын, хочу чтобы ты открыл это.

Перед лицом, словно мушка, мелькает белый запечатанный конверт. На его обороте вижу аббревиатуру крупной местной медицинской лаборатории.

Мои пальцы холодеют. Не нужно быть гением, чтобы догадаться о содержимом этого конверта. Сразу на место в голове встают картинки пазла, где у Алиски в больнице несколько раз подряд берут кровь. Я чувствовала, что это были не просто анализы.

– Я не буду это открывать. Ты сделал этот тест, ты и смотри результаты. Они для тебя, а не для меня. Алиса – мой ребенок. И это ясно без всяких тестов ДНК, – в интонациях Никиты появляются напряжённые нотки, и он встает во весь рост, лицом к лицу со своим отцом.

У меня словно камень падает с плеч. Утыкаюсь лицом в ладони и всхлипываю. Я тоже хочу, чтобы Волков-старший как можно скорее ушёл.

Неожиданно мужчина усмехается. Я даже голову поднимаю, посмотреть, что его так развеселило. Волков-старший хлопает Никиту, который, кажется, пребывает в шоке, по плечу, и убирает конверт в карман пиджака.

– Девчонка твоя копия, Ник. У меня были сомнения, но я понял, насколько ошибался, сразу, как увидел её сегодня на твоих руках, но и не проверить это не мог. Я рад, что воспитал такого сына, который умеет нести ответственность за собственные поступки.

Никита кивает, не меняя напряжённой позы, смотрит на меня сверху вниз и улыбается одними уголками губ. Опять подбадривает. Так умеет только он. Одним своим присутствием вселяя в меня уверенность и добавляя сил.

– Хочу извиниться перед тобой, Полина. Если б я только знал, что ты оставила ребенка, то всей этой ситуации не было бы. Вы бы получили финансовую поддержку от нашей семьи в любом случае, даже если бы не сошлись с моим сыном снова.

– Мне не нужны ваши деньги. Ребёнка я оставила не из-за них, – говорю тихо и тоже встаю. – Никит, я пойду к Алисе, она там что-то затихла.

Отец Никиты отходит к своему юристу и берёт в руки какой-то листок бумаги. Бегло просматривает его и жестом подзывает к себе Никиту. Ну что ещё? Когда они уже уйдут?

– Можно я с тобой? Я ей тут кое-что принесла… – Вдруг вскакивает со своего места Алла. – И просто… познакомиться хочу, как-никак я её тëтя…

– Познакомишь сеструху с Алисой? – тепло улыбается Никита. – Я ещё поговорю с отцом.

– Конечно, идём.

Алиска в комнате рассматривает книжки, успев выдрать из них пару страниц. Охаю и пытаюсь остановить этот вандализм.

– Она так на Ника похожа… я, если бы увидела вас на улице, точно выделила бы в толпе. Ты прямо не мать, а ксерокс, – смеётся Алла, разряжая обстановку.

Осторожно присаживается на коврик перед Алиской и протягивает к ней руки.

– Привет! Меня зовут Алла… я твоя… тётя, – девушка всхлипывает, когда Алиска осторожно касается её руки своей и улыбается.

– Тятя, – дочь пробует новое слово и тоже смеётся, показывая свои немногочисленные зубы.

– Всё. Я её уже люблю.

Улыбаюсь, немного расслабляясь, привалившись плечом к дверному косяку. Никита о чём-то тихо переговаривается с отцом в прихожей. Юрист почти сразу ушёл, сказав, что будет ждать отца Никиты в машине.

А я просто привыкаю. Привыкаю, к тому, что в моей жизни теперь появилось много новых людей, которым, казалось бы, вход в неё давно закрыт.

Это ведь прямые кровные родственники Алисы. Семья. Она тоже в скором времени станет одной из них. Волковой. Алисой Никитичной Волковой.

Раньше, когда я примеряла к ней эти отчество и фамилию, такие мысли вселяли в меня безотчëтный страх. А теперь понимаю, что всё идёт правильно. У ребенка должен быть отец, и моей дочери достался лучший.

Впереди ещё встреча с матерью Никиты, о которой я думаю с содроганием, но всё больше прихожу к выводу, что встретиться нужно. Так мы закроем все двери в прошлое и сможем двигаться дальше. Вместе. И я надеюсь, навсегда.