— Всех его гавриков уложил?

— А я знаю, сколько их вообще? Может, у вас тут у каждого полк в запасе сидит, пойди узнай.

— Важны самые близкие, моих он положил, иначе меня бы не скинул. Шестерок много, ты прав, но они будут служить тому, за кем сила. А сила сейчас за тобой.

Чего?

— Вы ничего не перепутали, уважаемый? Я, может, и наделал тут дел, но я не преступник. Я вычистил дерьмо, меня легче говночистом назвать, чем бандитом.

— Но факта это не отменяет.

— Забудьте. Я не хочу об этом слышать. Мне еще мента нужно на чистую воду вывести.

— Алкаша Вовчика? — засмеялся Старик. — Да, этот своей смертью не сдохнет, двумя руками гребет. Пьет как сапожник, при этом выслуживается, наверное, в генералы метит.

— Вот такие генералы и развалили страну, — буркнул я под нос.

— Что?

— Неважно. Счастливо тебе оставаться, Михаил Евгеньевич. Ты мне плохого ничего не сделал, к тебе вопросов нет, но если хоть раз еще кто-то из вашей кодлы на меня посмотрит криво… Ей-богу, зачищу под ноль, убьете, из-под земли встану и убью.

— Не грози, пуганый, — не повышая голоса, ответил Старик. — Я сказал свое слово, ты услышал. Запомни, если что, все сделаю.

— Ладно. Запомню. Ты главное, следи за своими гавриками как следует, полностью их чистить — всю жизнь на это положишь.

— Преступность была и будет, сынок, никуда от этого не денешься. Гораздо хуже не воры и убийцы, они могут только убить и украсть.

— Ага, самые опасные — равнодушные…

— Смотри, какой начитанный, — даже удивился Старик, — но, сынок, я бы сказал, что страшнее всего — предатели. И сам испытал на себе, и видел не раз. Кстати, если ты о менте думаешь, могу еще идейку подбросить.

— Насчет чего? — не понял я.

— Гэбэшник один есть, сволочь редкостная. Но не в этом дело. Нас они не касаются, так, только если за грань выйдем. Ребята жесткие, но такие и должны быть в спецслужбе. Другое тут, слышал я, от хороших людей слышал, что течет у нас контора городская. Прямо ничего не скажу, не знаю, прими как есть, авось, пригодится когда-нибудь.

— Хорошо. Прощайте, Михаил Евгеньевич, — я вновь перешел на вы, прощаясь с бандитом.

— Секунду, Саша, ты что же, пустой уйдешь? — Я непонимающе посмотрел на Старика. — У Беса касса есть…

— Это не моя касса, я бы и ту, первую, из-за которой все началось, не взял, да вышло все случайно. Узнал об облаве, точнее, увидел, вот и зашел. А уж тайничок сам нашелся, приметный он был, а я наблюдательный.

— Я так и понял, что случайно взял, — кивнул Старик, — если бы на дело шел специально, рыжье бы ментам не скинул, да и вообще свалил бы. Нет, ты не вор. Ты честный человек, Саша, таким и оставайся. Кто знает, если бы каждому из нас давали второй шанс, уверен, по прежнему пути никто бы не пошел. Я в молодости инженером хотел стать, даже учился, да вот на последнем курсе вышла беда и… Понесла нелегкая. Остановиться не смог, но душегубством никогда не занимался, «мокрого» на мне нет.

— Не изливайте душу, Михаил Евгеньевич, я ведь не поп. Господь всех рассудит, ему виднее. А раз такие, как вы или даже Бес, по земле ходят, значит, так Ему угодно. Он испытывает людей, он терпел и нам велел.

— Прощай, Саша, костьми за тебя лягу, если придется.

Чего стоит слово вора в законе? Да хрен его знает. Они ж по понятиям живут, а это свой мир. Припрет, может, и забудет он свое обещание. Так что держи нос по ветру, Александр Андреев.

Домой я добрался только к ночи. Задержался еще со Стариком, тот разглядел мою «красивую» спину, точнее пятно крови и предложил перевязать. Сам принес лекарства, йод, перекись водорода, даже обрадовался, что нашел их. Старик помог, удивительно умело вычистил мне порез на спине перекисью, а потом забинтовал.

Про транспорт пришлось забыть, не догадался я пошарить у бандитов на предмет чистой одежки, вот и топал пешком. Решив сразу идти прямо по берегу Волги, заодно и застираю вещи, чтоб в глаза не бросались, да и тише тут, на берегу-то. У нас ведь весь город на Волге стоит, вытянулся вдоль нее на много километров, а в ширину-то небольшой. Вот и топал весь день.

Дома после нашествия бандитов меня ждал разгром и хозяева квартиры. Хорошо, что я по пути заглянул в гараж и переоделся, хоть и в рыбацкую одежку, да чистую. С порога, поняв, что в доме кто-то есть, слышались шаги и разговор, я сделал удивленное лицо и попытался открыть дверь ключом. Не вышло, защелка изнутри заперта. Шум изнутри стих, а спустя несколько секунд послышался женский голос:

— Кто там?

Фигасе…

— А я у вас хотел спросить, кто это в квартире, которую я снимаю? — произнес я, и дверь тут же распахнулась.

На пороге стояла женщина, хозяйка квартиры, я видел ее пару раз, в основном с ней Катя общалась. Позади нее топтался мужичок средних лет, муж, наверное.

— Здравствуйте, Анастасия Игоревна, какими судьбами? — Вообще-то, мы настоятельно требовали, именно требовали, а не просили, предупреждать о визитах. Я это четко ей объяснил в нашу первую же встречу. Объяснил просто, что я инженер с завода, у меня могут находиться секретные документы, поэтому в квартире хозяева могут находиться только при мне или супруге. Так как квартир на сдачу полно, спрос явно ниже предложения, хозяйка не упиралась и легко согласилась, да это еще и не совсем законно. Тут ведь как, по закону, у этой семьи не может быть двух квартир, но они есть. Она меня прописывает, представляет в домоуправлении своим родственником и все, я плачу деньги, она получает, но если об этом узнают в милиции… А про завод не зря упомянул, у нее и муж работает на том же заводе, а значит, она понимает, что такое секретность.

— Это вы, Александр, мне расскажите, во что вы превратили нашу квартиру? — запинаясь, явно не зная, как себя вести в такой ситуации, спросила хозяйка.

— А что случилось-то? — спросил я еще раз и вошел сам.

Хозяйка посторонилась, а я якобы только сейчас увидел то, что стало с квартирой. Беда так-то. Эти упыри при обыске даже местами обои оторвали, а они тоже дефицит. Разгром был полным. Мебель поломана, двери сорваны с петель, на хрена их-то трогали?