— Круговорот материи работает, — констатировал я.

— Всегда работает, — пожала плечами Виталина и спросила. — Надоел тебе Антип Петрович?

— Пока рассказывал, какой я самоуверенный дилетант, отвлекающий целого его от важных дел — было грустно. А потом, когда он узнал, что мне это все для книжки и весь оставшийся день травил байки, стало прикольно, — ответил я и уселся на бревне поудобнее. — Часть в текст точно попадет. Допив чай, ополоснул стаканчик из специального котелка. — Пошли спать?

— Пошли! — девушка проделала то же самое, затушила остатки костра, и мы пошли к палатке.

— Ты — туда, — безапелляционно заявила она, ткнув пальцем в палатку дяди Пети.

— Надо было приходить в гости, — понятливо вздохнул я и полез к КГБшнику.

Храпит, зараза. Ну а чего еще от полковника ждать? Но напутешествовавшийся по самое не могу малолетний организм на раздражитель решил забить и охотно отрубился.

Пробуждение выдалось на удивление неплохим — гул в ногах прошел, немножко затекла спина, но это нормально, настроение — предельно бодрое. Сегодня к обеду дойдем до целевого ручья и начнем пытаться чего-нибудь намыть. Выбрался из спального мешка — дяди Пети уже нет — оделся, скрутил мешок, обулся — хорошо, когда руки снова две! — и выбрался наружу.

Окружающий мир покрывал подсвеченный невидимым за деревьями солнцем легкий туман — тут вокруг везде вода. И холодно! Выдохнув пар, поднялся на ноги и увидел разжигающего костер старшего геолога.

— Доброе утро.

— Доброе утро! Готов идти целый день? — вполне приветливо буркнул он, добавил щепочек и поленьев и уселся на прикрепленную к себе туристическую «пенку» на бревно.

— Всегда готов! — отвесил салют, достал из рюкзака щетку и пасту, подхватил стаканчик и пошел к умывальнику в виде двухлитровой пластиковой бутылки — большая редкость в СССР этих времен!

Здесь мне встретился аспирант — Матвей Ильич Тушин. Одетый в одну не застегнутую рубаху и штаны, он брился, глядя в маленькое зеркальце с металлической рамкой, старательно обходя усы.

Ну не понимаю я такую моду.

— Здрасьте!

— Привет! — не оборачиваясь буркнул он и немножко подвинулся.

Этого такой странный состав — аж полковник КГБ с нами идет! — угнетает, поэтому он мудро старается разговаривать как можно меньше. Пристроившись рядом, почистил зубы, умылся и пошел обратно, где вынырнувший из тумана дядя Петя ставил на костер котелок — к ручейку ходил — а Вилка отрубала голову утке породы чирок-свистунок.

— Добытчица! — похвалил я ее.

Дядя Петя хрюкнул:

— Мы так всю тушенку обратно принесем.

— А зачем зэки едят других зэков — даже термин специальный есть: «консерва» — когда идут в побег, если вокруг такое изобилие животного мира? — спросил я и присоединился к КГБшнику в разборке палатки.

— Потому что нужны навыки! — гордо ответила девушка.

Утка была ошпарена, ощипана, разобрана на запчасти и пущена в суп, к овощам, вермишели, и, «для нажористости», двумя банкам куриной тушенки. Стало только лучше — ну а толку с этой утки на такую толпу?

Заев основное блюдо чаем с сухарями с изюмом, отправились по нехоженным местам. В сердце — легкий трепет: молодость — это здорово! Вот я на Черном море — и вот уже на Колыме. Легок на подъем, полон энтузиазма, полезен. Ну разве не молодец?

— Лемминг! — обратила мое внимание Виталина на рыскающего в выступающих из земли корнях сосны худого (после зимы-то) черно-желтого грызуна.

— Потешный! — оценил я. — Давай покормим.

— Да он мхом да травой питается, — просветил бестолкового ребенка не желающий останавливаться Антип Иванович. — Лемминги вообще никогда не голодают — конкретно этот, например подъедает еще зимние запасы.

Ладно, он взрослый, ему виднее.

Бледное, дающее совсем немного тепла солнышко поднялось над кронами деревьев, и я расстегнул куртку и сдвинул шапку на затылок. Ручей, вдоль которого мы шли, разлился до полутора метров ширины, Антип Иванович отправил товарища аспиранта промыть немного гальки, а мы сели пить чай из термоса. Передышка — это хорошо даже с учетом того, что товарищи взрослые, демонстративно не спрашивая моего мнения, установили регламент в десять минут отдыха на каждый час пути. Вот эта остановка — «бонусная», можно снять ботинки и подтянуть носки.

— Ничего! — не удивил вернувшийся Матвей Ильич, разочарованно махнув лотком.

— Отрицательный результат — тоже результат, — философски заметил его научный руководитель, и мы пошли дальше.

Десяток баек, большой привал, заодно — пробная промывка. Пусто. Подкрепились сухарями обычными, со шпротами, добили содержимое термосов, и отправились искать золото в других местах.

Усталость росла, уверенность в собственной правоте падала. Страхов и опасений — ноль: никто и не рассчитывал, что я что-то найду, а книжка будет сразу по возвращении в Москву. Восемь промывок, солнышко скрылось за деревьями, и мы остановились на ночлег на подходящей, относительно ровной, поляне.

— Предлагаю пройти еще половину дня, а потом возвращаться назад, — видя мой грустный вид, выдал ребенку конфетку Антип Иванович.

— Спасибо, — поблагодарил я, помыл миску из-под перловки с тушенкой (Вилка тоже устает) и полез в палатку спать — устал.

Настроение у всех с утра было, так сказать, профессиональным — надо доделать дело и спокойно идти домой. Пошли доделывать.

До обеда — ничего, а потом Виталина шикнула нам:

— Ждите здесь!

Достала из рюкзака кобуру с ПМом, навесила на себя и убежала в заросли на противоположной стороне ручья.

— Матвей Ильич, проверьте, пожалуйста, ручей, — интеллигентно попросил доктор наук, пока мы рассаживались на бревна.

— Я тоже дым почуял, — похвастался дядя Петя, не предпринимая попыток последовать за Вилкой.

Немножко за нее волнуюсь. Подождали.

— Нашел! — с громким, ликующим воплем прибежал к нам аспирант, немножко споткнулся об дяди Петино…

— Тихо ты!

…и показал нам дрожащие от холода, мокрые руки, в которых блестела парочка крошечных самородков.

— Поразительно! — восхитился Антип Иванович.

— Антип Иванович, не демаскируйте нас, пожалуйста, — показал разницу в отношении дядя Петя.

— Извините, — смущенно перешел на шепот геолог. — Это еще далеко не месторождение, молодой человек, но, тем не менее, теперь есть смысл искать дальше.

— Я понимаю! Спасибо большое, Матвей Ильич! — поблагодарил я рабочую силу.

— Да