устремился к первому альбому.

— Нет, рисунки, которые вы смотрите, я нарисовала летом, а те которые смотрели — давно нарисовала. А вот эти, — девочка пододвинула старику третий альбом, — осенью, которая была, и немножко этой зимой.

Александр Петрович взял в руки третий альбом. Да, несомненно. Мастерство Маши улучшалось от альбома к альбому.

— Знаешь, Маша, твои рисунки все очень красивые.

— Честно? — девочка заглянула в глаза старику.

— Честно, — кивнул старик. — Но с каждым новым рисунком у тебя получается все лучше и лучше. Тебе нравится рисовать?

— Очень, — улыбнулась Маша. — Я люблю рисовать.

— Это чудесно, — улыбнулся старик. — Если любишь, тогда тебе следует это делать и дальше, а еще, я думаю, было бы очень хорошо, если бы ты начала посещать кружки, где учат рисовать, и когда-нибудь, пройдет много лет, и ты станешь очень известной художницей.

Александр Петрович заметил, как загорелись глаза девочки. Рот приоткрылся, а взгляд устремился куда-то далеко-далеко, возможно, в будущее.

— Дедушка Саша, вы, правда, так думаете? — Маша посмотрела на рисунки, затем перевела взгляд на старика.

— Конечно, солнышко, — улыбка тронула губы старика. — Никто на целой планете не знает, что для тебя лучше всего, ни мама, ни папа, ни дедушка Саша, никто кроме твоего маленького сердечка, которое бьется у тебя в груди. Если ты любишь что-то — это значит, что это что-то находит отклик в твоем сердечке. Твое сердечко ведет тебя по жизни, и если ты слушаешь его, то всегда будешь счастливым человеком, даже когда встанешь взрослой.

— Дедушка Саша, а вы счастливый человек?

— Конечно, Машунь, — заулыбался Александр Петрович.

— Значит, вы слушаете, что говорит вам ваше сердечко?

— Да, ведь иначе быть счастливым, солнышко, невозможно.

— Дедушка Саша, а что значит быть счастливым?

Александр Петрович улыбнулся и задумался. Быть счастливым. И правда, что значит быть счастливым? Старик часто говорил о счастье, но никогда не задумывался о том, а что же это значит, хотя бы для него самого. Александр Петрович понимал, что испытывать от жизни удовлетворение — обязательная составляющая счастья, но как объяснить это пятилетнему ребенку?

— Быть счастливым, солнышко, — начал старик, вздохнув, — это значить чувствовать тепло в груди, тепло от того, что ты делаешь в жизни для себя, от того, что делаешь для других людей, для животных, растений, всего, что тебя окружает. Быть счастливым — значит жить с солнышком в груди и это солнышко, в отличии от солнышка, которое обогревает нашу планету, никогда не заходит. Быть счастливым — значит любить себя, любить и заботиться о том удивительном существе, которым ты являешься, любить окружающий мир, животных и растения, заботиться о них и беречь. Быть счастливым — значит нести добро в мир, защищать добро и думать о том, чтобы этим добром насладились и люди, которые придут на эту планету после тебя. Быть счастливым — значит быть благодарным за то, кем ты являешься или что ты имеешь. Быть счастливым — значит всегда идти вперед по жизни, не оборачиваться назад, а если и останавливаться, то только для того, что взять небольшой отдых. Быть счастливым — значит быть любопытным и жадным к знаниям, как маленький ребенок, даже когда вырастаешь и становишься взрослым. Быть счастливым — значит мечтать и делать все для того, чтобы твои мечты сбывались, даже если для этого приходиться преодолевать трудности в жизни. А если, Машунь, объединить все что я сказал, то получится, что быть счастливым — это значит жить сердцем, дарить добро себе и окружающему миру, не совершать того, что причиняет боль и страдания сердцу.

Александр Петрович замолчал, улыбнулся и посмотрел на Машу. Девочка сидела и слушала старика. Руки девочки лежали на коленках, взгляд скользил по стенке, ютившейся напротив у стены.

— Дедушка Саша, а почему взрослые плачут? — девочка посмотрела на старика.

— На это есть разные причины, солнышко, — старик повернулся к Маше. — Часто взрослые плачут, потому что кто-то другой им сделал больно. А ты почему спрашиваешь?

Маша наклонилась к старику и зашептала.

— Я видела, как мама плачет. Это из-за папы, да?

Александр Петрович вздохнул и положил руку девочке на голову.

— Понимаешь, Машунь, очень многие взрослые делают больно другим взрослым. К сожалению, даже взрослые часто не понимают, что делают, не понимают, какую боль причиняют другим.

— Но они же взрослые. Они должны понимать, что делать.

— Да, Машунь, должны и они знали бы, что делать, если бы чаще слушали, что говорит им их сердце.

— Значит, мой папа не слушает свое сердце? — Даша закусила губу и заглянула в глаза старику.

— Твой папа хотел бы слушать свое сердце, солнышко, только не может этого сделать. Ему очень трудно, он живет будто в тумане. Ты смотрела мультик про ежика, который ходил в тумане и звал лошадку?

Маша задумалась на какое-то время.

— Да, смотрела, — кивнула она. — Только он мне не понравился. Он очень страшный.

Едва заметная улыбка тронула губы Александра Петровича. Но лишь на мгновение, когда старик продолжил, его лицо было серьезным.

— Твой папа, как тот ежик, ходит в тумане и не может из него выбраться. Только твоему папе нравится этот туман. Ему нравится бродить там. Там тихо и спокойно, там не надо думать о том, как кормить тебя, Лену и маму, там нет разочарований, нет страданий и боли, которые окружают его в этом мире, в мире за туманом. Поэтому он и не хочет возвращаться в этот мир, ведь этот мир делает ему только больно, заставляет его страдать.

— Дедушка Саша, а почему мир делает папе больно?

— Это не мир делает папе больно, солнышко. Мир, в котором мы живем, очень красивый и очень добрый. Но твой папа думает, что мир делает ему больно. Твой папа не знает, что единственный, кто делает ему больно — он сам. Однажды твоему папе не хватило терпенья, и он сдался, вот поэтому он сейчас и ходит в мире, где только один туман.

— Дедушка Саша, а папа когда-нибудь выйдет из тумана? Ежик вышел, может и папа выйдет?

— Я верю, что выйдет, солнышко. Если будет слушать свое сердце, тогда обязательно выйдет.

— Дедушка Саша, — в зал заглянула Оксана. — Берите Машу и давайте на кухню, ужинать.

— Ужинать, значит, ужинать. Пойдем, Машунь, — Александр Петрович отложил в сторону альбом и поднялся на ноги.

— Ужинать, значит, ужинать, — повторила Маша, после чего спрыгнула с дивана