Они, запыхавшись, бегут за Ники, перехватывая руками перила. И так дальше, перегоняя друга, они несутся по коридору. Дилетта, которая всегда в лучшей форме, чем остальные, потому что не пьет, не курит и рано ложится спать, первой догоняет Ники. Олли, отставшая больше других, кричит: «Хватай ее! Держи! Падай на нее! И бей ее!» Дилетта хватает Ники за куртку, тянет, и они обе падают на пол. Дилетта садится сверху, подоспевшая Эрика останавливается в миллиметре от них, а запыхавшаяся Олли, подбежав, сбивает с ног Эрику, и они обе падают на Ники и Дилетту. Они валяются друг на друге, смеются и шутят. Три подруги щекочут и мучают Ники, пытаясь заставить ее говорить.

– Ну хватит, хватит! Я вся вспотела! Не могу больше! Слезайте!

– Сначала скажи!

– Хватит, хватит, сейчас описаюсь, ай, не могу больше! Слезайте, вы!

Олли хватает ее за руку и как бы пытается ее вывернуть.

– Сначала скажи!

– Хорошо, хорошо! – Ники сдается. – Его зовут Алессандро, вы его не знаете, он гораздо старше нас.

– Насколько старше? – Олли ставит ей на живот ногу.

– Ой-ой, больно, Олли! Намного старше!

– Говори правду, ты с ним трахалась?

– Да нет, ты что!

Олли снова берет ее руку, а остальные крепко держат ее. Олли применяет прием дзюдо.

– Ай, больно!

– Тогда говори правду! Ты трахалась?

– Ну совсем немножко!

– Девушки!

Прямо перед собой Ники, Олли, Дилетта и Эрика видят большие мокасины. Кто-то остановился рядом с ними. Мокасины немного ношеные, но начищенные до блеска. Подруги медленно поднимают головы. Перед ними директор. Они вскакивают на ноги, пытаясь привести одежду в порядок.

– Ой, извините. Господин директор, мы тут упали, а потом, ну, в общем, мы начали смеяться, шутить…

– На самом деле они меня мучили…

Эрика пихает Ники в бок и берет ситуацию в свои руки:

– Это ведь очень хорошо – приходить в школу в веселом настроении, так? И министр образования это всегда говорит в начале учебного года: ребята, не надо воспринимать учебу как страдание, это возможность для… Правда, Дилетта?

– Да-да, истинная правда, – улыбнувшись, отвечает Дилетта.

А вот директор совсем не улыбается.

– Очень хорошо. – Он смотрит на часы. – Сейчас начнется урок.

Тут снова вступает Дилетта:

– Но я видела, что учитель итальянского не пришел.

– Это верно. Урок у вас буду вести я. Поэтому будьте любезны пройти в класс. Весело. И закончим бесполезные разговоры в коридоре.

Директор обходит их и идет к классу. Они медленно идут за этой строгой фигурой. Они похожи на маму-утку с утятами. Олли делает жест рукой: мамма миа, ну и зануда… Потом тянет Ники за край куртки и тихо спрашивает: «Эй, а что это значит – совсем немножко?» Ники рисует в воздухе большой круг: «Я преувеличила. Совсем немножко – слабо сказано. Я испытала нечто неописуемое… и даже больше, чем могла себе представить… в общем, мечта!» Она улыбается, вырывается из ее рук и вбегает в класс. Олли застывает на пороге, глядя на нее сердито: «Как же я не люблю, когда ты такая! С. С. Сумасшедше-счастливая!»

Глава тридцать седьмая

Алессандро только что вошел в офис. Он оделся особенно тщательно. Ему ничего не остается, как произвести впечатление: он даже не знает, о чем будет говорить на совещании у Леонардо, ведь идеи-то у него пока нет.

– Здравствуйте, все! – Улыбаясь, он здоровается со всеми секретаршами, сидящими в коридоре. – Здравствуй, Марина. Здравствуй, Джованна.

Он здоровается даже с телефонисткой Донателлой, которая, рассеянно кивнув ему, продолжает какую-то игру на компьютере. Он идет медленной, уверенной походкой. Да. Как выставишь товар, так его и продашь. Он не помнит, где слышал такое, но теперь стало спокойнее. К тому же на ум пришли еще две фразы. Первый закон Скотта: неважно, что что-то идет неправильно. Возможно, это хорошо выглядит. И Алессандро делает все, чтобы хорошо выглядеть. Есть еще и закон Гумперсона: шанс того, что что-то произойдет, обратно пропорционален желательности. Нет. Первый закон лучше. Если идти слишком быстро, все подумают, что ситуация выскользнула у тебя из рук. Нет, все наоборот. Ты все еще первый, лучший, ты владеешь ситуацией. Алессандро решает сделать себе кофе. Подходит к кофемашине, нажимает зеленую кнопку. Машина заработала, из нее в стаканчик ровно льется горячий черный кофе. Полная противоположность его ситуации. Алессандро берет стаканчик и отходит. И видит Марчелло. Своего противника. Тот стоит прямо перед ним. И улыбается.

– Эй, неплохая идейка – выпить кофе. Я тоже собирался… – Он тоже делает себе кофе. – Странно, иногда людям одновременно приходит в голову одна и та же идея.

– Да. Но секрет в том, что это не случайно. Нужно заставить всех хотеть одного и того же, а решаем мы. В этом-то и состоит наша работа…

Марчелло улыбается и берет свой кофе.

– А знаешь, вчера я представил свою первую идею.

– А, да?

Марчелло смотрит на него, пытаясь понять, действительно ли он не знает.

– Я думал, Леонардо тебе сказал.

– Нет, впервые об этом слышу.

Марчелло мешает сахар в своем стаканчике.

– Знаешь, я очень доволен работой. Думаю, это нечто новое. Не революционное, но новое. Новое и простое.

Алессандро улыбается. И думает: да, но Леонардо хочет, чтобы это было «новым и неожиданным».

– Чему ты улыбаешься?

– Да просто увидел, что ты положил два пакетика сахара. Я пью горький кофе.

Марчелло снова смотрит на него, пытаясь понять, что у него на уме.

– Да, но кофе-то при этом остается кофе.

Алессандро снова улыбается:

– Только разница может быть большой или маленькой.

– Разница в том, что кофе горький или нет.

– Нет, все проще. Кофе может быть хорошим или слишком сладким.

Алессандро допивает и бросает стаканчик в корзину. Марчелло тоже делает последний глоток. И смакует сахарные остатки, жуя их. Алессандро коробит от этих звуков. Марчелло с любопытством смотрит на него:

– А сколько тебе, Алекс, лет?

– Через несколько месяцев будет тридцать семь.

Марчелло бросает стаканчик в корзину.

– А мне только что исполнилось двадцать четыре. И все же я считаю, у нас есть больше общего, чем ты думаешь…

Некоторое время они молчат. Марчелло протягивает ему руку:

– Ладно, хорошей партии. Пойдем работать, и пусть победит лучший.

Алессандро пожимает ему руку. «А знаешь, – хотелось ему сказать, – по поводу твоих лет и сладкой жизни, – вчера я провел фантастический вечер с семнадцатилетней…» Но не очень-то он уверен, что это очко в его пользу. Он улыбается,