В первый – и последний – раз я дралась в средней школе. Нелепая вышла ситуация. Мы с Иркой Швелевой не поделили Славку Корнеева. Бедный парень. Учился в десятом классе, гонял в футбол, девочки ему были до лампочки. А мы обе подарили Славке открытки на 14 февраля, чем сломали хрупкую душевную организацию мальчика. Он, наверное, ощутил себя шейхом, потому что на свидание пригласил обеих. Одновременно. Правильно, чего время зазря тратить?

Ирка, главная задира класса, в полигамные связи вступать не планировала. Отловив меня у женского туалета, она объявила:

– Верещагина, приходи за школу в четыре часа. Победишь – Славка твой.

И так громко хрустнула костяшками пальцев, как хрустят только заправские бандиты (в тринадцать лет мне казалось, что все асоциальные личности непременно хрустят суставами).

Если честно, в тот момент я философски подумала: а зачем вообще нужен этот Корнеев? Щуплый, так ещё и глуповат, иначе нашел бы способ встречаться с нами по очереди.

Но куда деваться? Честь превыше всего.

Я билась как дворовая кошка: исцарапала Ирке морду, вопила, кусалась, пихалась всеми конечностями. Заработала фингал, но сдаваться не собиралась.

Кому достанется Славка, мы так и не выяснили, потому что он пришел в разгар битвы, обеих назвал дурами прыщавыми и свалил в закат.

Так вот, к чему я это.

Мне никогда не нравился мордобой, но сейчас появляется нестерпимое желание вцепиться в безукоризненную прическу Юли и оттаскать её по подъезду, обтереть белоснежным пальто пыльные углы.

Она подпирает стену и, когда я выхожу в коридор, отлепляется от той, чтобы кинуться ко мне (в объятия, что ли?), но тормозит и надменно спрашивает:

– Ты что тут забыла?

– Да вот мусор хотела вынести, – радостно извещаю я и до хруста поворачиваю голову к плечу (да-да, как настоящий бандюган).

– Какой мусор? – Юля смотрит на мои пустые руки.

– Тебя, например, – делаю шаг вперед, заставив первую любовь Дениса несколько напрячься.

На её лице читается отвращение пополам с жалостью. Кем она меня считает? Малолеткой, которой Костров вскружил голову? Несчастной девицей, что пришла отбивать собственного парня?

– Где Денис? Только не говори, что он струсил выйти лично и отправил тебя?

Ага, хорошее предположение. Прямо вижу, как Костров бубнит в подушку, поворачиваясь на левый бочок: «Окс, разберись с Юлей вместо меня, а то вставать лениво».

Ей самой-то такие идеи кажутся разумными?

– Нет, я пришла сама. Хочешь разговаривать? Давай, говори. Зачем ты донимаешь Дениса? Неужели тебе мало того, что случилось между вами?

– Ты-то чего лезешь? – Юля дергает уголком рта. – У нас есть общее прошлое. Что, завидно?

Желание втащить бывшей девушке Дениса столь велико, что в моей голове даже сложилась картинка, как это выглядит: куда конкретно прилетит кулак и как она заверещит, хватаясь за сломанный нос.

Откуда во мне эта кровожадность?

Так, попробуем быть предельно спокойными. Словим буддистский дзен. Достигнем нирваны.

– Юля, уходи. Иди домой, возвращайся к мужу. Не мешай Денису. Вам не о чем разговаривать. Не позорься, пожалуйста.

– Кто ты вообще такая, чтобы учить меня жизни?! – Девушка машет волосами, затянутыми в хвост, и движется на меня. – Мне надоел этот фарс. Пропусти. Сейчас же.

Я застываю у двери, перекрывая пути к Денису.

Цирк какой-то. Всё как в плохом кинофильме с не самыми лучшими актерами.

– Не дождешься.

– Ты сама понимаешь, как выглядишь со стороны?

– Нет, это ты понимаешь? Ты переехала в другой город, благополучно вышла замуж, а теперь донимаешь человека сообщениями, требуя немедленной встречи. На кой черт она тебе? Отстань от человека.

– Иначе что? Что ты мне сделаешь?

Интересно, ей понравится вариант: «Ушатаю»? Честно и лаконично.

Юля даже не пытается сохранять дистанцию. Она деловито подходит ко мне, пытается оттеснить, отпихнуть в сторонку. Увы, не получается.

Тогда Юленька называет меня одним неприятным словом, а затем плюет мне под ноги.

Короче говоря, я не сдержалась и исполнила заветное желание.

Кулак прилетает в миловидное личико Юли, и та тоненько визжит как хорошенькая такая свинья. Прямо как в моих фантазиях: зажимает нос, шмыгает им.

– Ты идиотка! – верещит девушка, будя весь подъезд своим истеричным ором. – Уродина! Тебя посадят!

– Послушай меня, – всё тем же нейтральным тоном. – Может быть, ты не догадывалась, но твое предательство отравило Денису жизнь. Он несколько лет пытался тебя забыть, и у него еле получилось. Чего ты теперь хочешь? Переспать с ним? Зачем? Если в тебе есть хоть капля адекватности, если ты хоть немного ценишь ваше прошлое, уходи. Просто иди домой.

– Засунь свои нравоучения себе в задницу… КОСТЕР!!!! – берет она высокую ноту, дорвавшись-таки до двери и начав долбить в неё с неистовой силой. – Пусти!!!

Мне приходится оттаскивать её за меховую опушку в сторону лестницы, да только поздно. Дверь открывается, и на пороге появляется заспанный Костров в одном нижнем белье.

Спасибо, что в белье.

Боюсь представить, о чем он подумал, увидев Юлю в моих крепких объятиях. Я всем телом висну на ней, мешая пройти в квартиру.

– Что здесь происходит?

– Дэн, твоя чокнутая подружка меня избила!!! – ябедничает девушка-мечта, не сводя взгляда с кубиков пресса на животе Кострова.

Денис смотрит на нас с нескрываемым удивлением.

Кажется, придется объясняться…

***

Мы сидим на кухне, и Юля прижимает к распухшему носу пакет пельменей, купленных мною сегодня. Покупались они для ужина, конечно, а не для разбитой физиономии. Впрочем, пельмени я вручила лично, очень уж громко она стенала и обвиняла меня во всех смертных грехах. Понимаете, какая я предусмотрительная и заботливая?

Нависший над нами коршуном Денис сверлит обеих взглядом, в котором застыло сомнение. Он не разъярен, не объят страхом перед неминуемым разговором. Непонимание происходящего – вот единственная его эмоция.  Настоящее столкнулось с прошлым (и хорошенько втащило ему), часто ли такое бывает?