Остальные институты Юлька даже не рассматривала.

Или туда, или никуда.

А потом вывесили списки на зачисление, и вытаскивать из пучины депрессии пришлось её саму.

– Ладно тебе, университетом дело не кончается, – убеждал Денис, когда Юлька показала ему результаты, а затем разрыдалась как маленькая девочка.

Они сидели дома у Дениса, и сквозь зашторенные окна пробивался солнечный свет. Костров запомнил эту картинку на долгие годы: золотистый луч скользнул по волосам Юли, погладил её ласково, а девушка поморщилась и отсела чуть в сторонку. Спряталась в тень.

– Как ты не понимаешь? Это же мечта всей моей жизни. – Она закусила губу и вдруг спросила: – А давай уедем?

– Куда?

– Да какая разница! – В глазах её зажегся безумный огонек. – Свалим отсюда! Устроимся на работу, а в следующем году вместе поступим. А? Как думаешь? Чертов город! Мы в нем скончаемся. Теперь я понимаю тебя. Тут же невозможно жить! Дышать невозможно. Соберем сумки, и прочь отсюда, согласен? Ну же, решайся!

– Подожди, не так быстро.

– В смысле, подожди?! – Юлька всплеснула руками. – Ты хочешь сказать, тебя это устраивает? Да мы как отбросы последние, никому не нужные! Мне мать мозги проест, что никуда не поступила. Отец бабки ввалил в моё обучение. И что? Я в техникум не пойду из принципа. Надо уезжать отсюда, вот и всё.

А Денис понимал, что даже если они уедут – ничего не изменится. Денег больше не станет, а заставлять Юльку работать официанткой или продавщицей, чтобы сводить концы с концами, он не хотел. Вот если чаще драться, немного подкопить на выигрышных боях, заработать первоначальную сумму для отъезда…

Юлю ответ не устроил. В тот раз они распрощались быстро и скомкано, без мучительных поцелуев, без долгих касаний.

Юлька окончательно стухла.

Даже выпивать пыталась, но тут уже сам Денис запретил. Нечего.

Тьма, что однажды заполнила Кострова, проняла её, и Юля перестала искать во всем светлые стороны. Всё чаще твердила об отъезде и представляла, как можно зажить в другом городе, где будет море возможностей.

А потом наступил сентябрь. Внезапно как-то, словно по щелчку пальцев. Первого числа Юлька позвонила Денису и попросила его встретиться на детской площадке, где они обычно зависали вечерами.

– Привет. – Он попытался чмокнуть её в щеку, но девушка вывернулась.

– Дэн… я беременна, – сказала тихо.

***

В ту секунду всё разделилось на безмятежное «до» и полное сложностей «после». Как там говорится? «Потерять дар речи»? Да, наверное, именно дар речи Денис и потерял. Ну, какой восемнадцатилетний парень мечтает стать отцом?

Ни денег приличных, ни работы стабильной. Квартира есть, да и только.

Много ли на боях заработаешь?

Они же предохранялись, Костров уверен на все сто процентов! Он бы не позволил себе усложнить Юлькину – да и свою –  жизнь случайным залетом.

Как же так вышло?..

Что с этим делать?

Предложить аборт?

Но Денис был воспитан отвечать за свои поступки. Накосячил? Разбирайся сам, девушку не впутывай.

Кажется, он убеждал Юлю, что всё наладится, и ребенка они воспитают вместе, а он хоть дворником устроится, хоть грузчиком, но денег заработает. Придется осесть тут на несколько лет, зато квартира у них есть, спальню для мелкого оборудуют.

В принципе, что плохого-то?

Наоборот, мотивация какая-то появится.

Юля выслушала молча, а затем опустила лицо в ладони и вздохнула:

– Что ты несешь, господи?..

– В смысле?

– Боже, Костер, я пошутила! – Она глянула на него с жалостью. – Я проверить тебя хотела. Думала, что ты скажешь.

– И что я должен был сказать? – Денис скрипнул зубами.

Его только что выстроенная реальность осыпалась песчинками к ногам Юли.

– Ну, например, что нам рано заводить детей, – загнула она указательный палец. – Что ты всегда был в защите, а поэтому залететь я никак не могла, – загнула средний. – Что у нас впереди целая жизнь, и мы не должны потратить её на пеленки. Понимаешь? Это называется критическим мышлением.

Не понимал. Вообще. От слова «совсем».

– Пошутила? – процедил. – Какой смысл так шутить?

– Как какой? В стрессовой ситуации человек показывает себя. Вот ты и показал, – Юлька потерла переносицу и сказала тише: – Только не обижайся. Но мне мужчина нужен, который хочет чего-то добиться. А ты готов дворы мести. Дэн, зачем?! Где твои амбиции?! Я не буду тебя вечно тянуть. Я же говорила, что мечтаю уехать поскорее, а ты мне талдычишь про «надо остаться». Понимаешь? – повторила Юлька с надеждой.

Теперь понял. Он тюфяк, слабак и полный ноль.

Куда уж красноречивее?

В тот день они не расстались, но следующие недели превратились в вялотекущую агонию. Юлька мало разговаривала, почти не писала, а в редкие встречи сидела, уткнувшись в телефон, вечно повторяя: «Да-да, сейчас».

Да и сам Костров так и не смог забыть той "шутки". Не смог простить Юлю (хотя это он понял много позже), хоть и пытался.

Ну а десятого ноября она разорвала отношения и тут же умотала в Санкт-Петербург к какому-то парню из интернета. В один день. Махом.

Куда едет, конечно, не призналась – друзья рассказали. Мол, они в сентябре познакомились, сроднились, нашли общий язык. Вот она и поехала строить новую жизнь, добиваться высот.

Денис её не осуждал… наверное.

Глупо винить человека в том, что ты стал ему не нужен.

Только вот понимать – это одно. Но ломает же, скребется когтями по сердцу, вытаскивает кости наружу.

Получается, в сентябре Юля ещё позволяла Денису себя целовать, а уже общалась с новым парнем. Не отказывалась от ласк, но в мыслях поставила на нем крест. Разрешала жить в иллюзиях, а сама планировала отъезд.

Первым порывом было поехать в Питер и превратить лицо нового возлюбленного Юльки в фарш. Ибо нехер мутить с чужими девушками.

Еле устоял.

А Юля не собиралась ничего объяснять. Написала только:

Не злись, ладно? Ты мне очень дорог как человек. Надеюсь, мы сможем дружить.

Дружить?! Ну и какой смысл от такой суррогатной дружбы? Да они никогда не дружили! Трахались, любили друг друга (или любил только Денис?), но не дружили.

Бред. Ересь.

Идиотизм.

То СМС запустило цепную реакцию.

Денис сорвался, пустился опять во все тяжкие, ушел в долгий загул. Больше алкоголя и боев. До беспамятства. До сбитых в кровь костяшек пальцев и сломанных ребер.