— Дальше-то что?

— Что, что… Открыл двери, постоял, посмотрел на всё это безобразие. Развернулся и ушёл. Каторжане, да и надзиратели, со смеху покатываются. Думают, чего это он — терпеть собрался? Или жаловаться коменданту? А граф тем временем сходил в барак и вернулся оттуда с вёдрами, щёткой, тряпками, бруском мыла. Засучил рукава и в одиночку отдраил этот сортир так, что там чище стало, чем в арестантской столовой. До самого отбоя трудился.

— Фу! — скривился Кудеяров. — Ну ты мастак брехать! Чтобы граф за каторжанами отхожее место убирал?

— Ага. Размечтался! — добавил Аксаков.

— Так у всех тогда челюсти отпали. Батя потом самолично к графу этому подошёл. Спрашивает, стало быть. А чего это вы, ваше благородие? Не боитесь честь дворянскую замарать-то? Ну, как раз про что Игорёк наш тут распинается.

— А тот чего?

— Ответил, что никакая работа чести его не замарает. А вот жить по-скотски он себе позволить не может, хоть и на каторге. Иначе уважать себя перестанет.

В столовой вдруг стало тихо так, будто снова Кабанов нагрянул. Студенты притихли, задумчиво переглядываясь между собой.

— Кстати, сортир там с тех пор оставался чистым. Сами каторжане убирать стали по очереди. Да и в целом как-то следить за собой стали, — подытожил Трофимов и, увидев подходящую начальницу столовой, помахал ей рукой. — Марьвасильна! Мы закончили.

— Идите уже, — махнула она на нас рукой.

Аксаков и Кудеяров с дружками первыми рванули прочь. Полиньяк же подошёл к Трофимову и протянул ему руку.

— Мы не знакомы. Жак. Жак Полиньяк.

— Правда француз, что ли? — недоверчиво усмехнулся ушастый, оглядывая незадачливого драчуна. Но руку пожал. — Ну а я Глеб.

— Хотел бы принести свои извинения. Мне жаль, что ты из-за меня оказался в числе штрафников. Это несправедливо.

— Да ладно, скажешь тоже, — удивился Трофимов. — Ты-то чего извиняешься? Это те гаврики кашу заварили. Правда, от них извинений не дождёшься. Ладно, проехали.

— Так вы знакомы все? — уточнил я.

— С Кудеяром-то? Ну да. Мы вместе на подготовительном курсе учились. Здесь, при институте, что-то вроде гимназии есть, только учат не с самых малышей, а берут только старшие классы. Ну, и сразу натаскивают по предметам, которые в институте пригодятся. И если экзамены сдашь хорошо — зачисляют бесплатно. Я бы иначе и не пробился бы — отец такую сумму не потянет.

— Кудеяров с дружками тоже на бесплатном, что ли?

— Не, — усмехнулся Глеб. — У всей этой троицы, даже вместе взятой, мозгов бы не хватило столько баллов набрать. Да и мест мало бесплатных. Штук пять по государевой стипендии, и еще штук десять губернатор оплачивает. Правда, отрабатывать потом придётся несколько лет там, где укажут. Ну, так это даже к лучшему. Зато работой точно будешь обеспечен. Кудеярову-то об этом беспокоиться не надо — у папаши денег куры не клюют.

— Да, я слышал, что он сынок какого-то богатея.

— Ага. Правда, одна беда — происхождением благородным похвастаться не может. Но очень уж хочется ему к дворянам примазаться. Говорят, и папаша такой же. Но одними деньгами дворянство не купишь.

— А ты на исследовательском факультете?

— Не. На горно-заводском. На инженера буду учиться, шахты всякие и заводы обслуживать. А вы, стало быть, в охотники за эмберитом подались?

— Вроде того.

Трофимов вздохнул, мечтательно мотнув головой.

— Эх, я бы тоже хотел. Да и поступить было бы проще — на исследовательском больше всего мест. Но батя бы мне за такое башку бы открутил.

— Почему?

— Ну а сам-то как думаешь? Потому и мест на факультете много, что разведчики постоянно требуются. А почему они требуются, сам, небось, смекнёшь? Точнее, куда старые деваются?

Он заговорщически подмигнул и хлопнул Полиньяка по плечу.

— Ладно, француз, приятно было познакомиться. Ты, кстати, молодец. На вид-то — соплёй перешибить можно, а храбрый. Не побоялся отпор дать. А тебя-то как звать, здоровяк?

— Богдан, — я подошёл ближе и тоже пожал ему руку.

— И ты будь здоров. Ладно, бывайте, я в общагу погнал.

— О, постой! — оживился Полиньяк. — Мне тоже туда надо. Покажешь дорогу?

— Ну пойдём. Тебе какой корпус-то нужен?

— Э-э-э…

— Ясно, — рассмеялся Трофимов. — Ладно, там разберёмся. Богдан, ты с нами?

Я на секунду задумался. Все дела в институте вроде бы закончены, можно возвращаться домой. Но слово «домой» по отношению к заброшенной усадьбе, в которой хозяйничает не особо приветливый вампир, не очень-то подходило. Да и времени до вечера ещё полно. Так что можно для начала взглянуть и на общагу.

— Пойдём, прогуляемся.

Как объяснил Трофимов, большая часть общежитий располагается ещё глубже в парке, в отдельном секторе. В этом смысле Горный институт располагается удобно — до общаг всего минут десять ходьбы.

У выхода из корпуса мы снова столкнулись с компанией Кудеярова. Тот с гордостью восседал за рулём шикарного автомобиля, сверкающего хромированными деталями, и что-то рассказывал собравшимся. Я даже сам невольно заинтересовался.

Авто было непривычных для меня пропорций — массивное, со слишком длинной носовой частью, в которой располагался двигатель. Салон больше походил формой на карету, колёса словно мотоциклетные — с толстыми металлическими спицами, и заметно выдаются в стороны из корпуса. Внутри салон отделан кожей и полированным деревом, на приборной панели поблескивает куча каких-то странных рычагов. Мотор явно не бензиновый — работает тише, выхлопной трубы не видно, зато из-под капота торчит несколько блестящих трубок, направленных вниз. Через них то и дело с шипением сбрасывался пар, эффектно стелющийся по земле, как на выступлениях какого-нибудь поп-певца.

— Тут шесть независимых котлов на жар-камне, прогрев всего пару минут. Зато потом с места рвёт так, что и на рысаке не угонишься! — хвастался блондин, гладя руль.

— Бензиновые быстрее, — скептически отозвался один из слушателей, в котором я узнал Аксакова.

— Зато тут с топливом не надо заморачиваться, — возразил другой — рыжий Одарённый, которого я тоже уже видел в столовой. — И вони такой нет.

— Всё равное, мне кажется, за бензиновыми будущее. Там и скорость, и крутящий момент можно гибче настраивать. А эта таратайка что? Считай, паровоз на резиновых колёсах. Прошлый век.

— Не прошлый век, а классика! — обиделся Кудеяров.

Трофимов, да и Полиньяк явно тоже заинтересовались машиной, но останавливаться мы