Шрифт:
Закладка:
– Надо же! А эта мелкая – серьезная тетка? Интересно, Палыч в курсе?
Он еле успел закрыть рот: в коридоре послышались шаги, столовая пополнилась еще одним внеурочным посетителем.
– Привет компании, – кивнул им Акимов, – я тебя, Пожарский, на уроке ищу, а тебя на кухню сослали. Трудовая повинность, понимаю. Давай пособлю, – вымыв руки и раздобыв нож, лейтенант пристроился к ребятам третьим.
Минут двадцать работали молча, потом Сергей, вздохнув, все-таки начал:
– А ответь мне, милый друг Колька, на наш любимый с тобой вопрос: где твои приятели, Яков да Андрей?
Колька сделал вид, что удивился:
– Последний раз трудились на раскопках, как по узкоколейке в лес, на том берегу озера, где кладбище.
– Трудились, значит.
– Ну да. А что? Пропали?
Акимов кивнул, ничего не ответил, но как-то очень красноречиво промолчал.
Колька возмутился:
– Что вы к ним вечно вяжетесь? Сами разбирайтесь со своим профессором, а пацаны тут ни при чем. Устроились на лето на побегушки, чего ж такого-то?
– Это интересно, – признал Акимов, выдержав паузу, – ты с чего взял, что речь о профессоре?
Колька бросил быстрый взгляд на Олю, та чуть заметно покачала головой.
– Да я же их и пристроил, – неохотно признался он, – случайно пересеклись. Я же не знал.
У Сергея аж засосало под ложечкой от предвкушения удачи:
– Чего не знал?
– Вообще ничего.
– Ага, – со значением протянул Сергей, – но ты его в тех краях видел?
– Видел.
– И троих других видел?
– Да, с ними сперва и познакомился. Как их там? Василий, Гога и Сашок.
– Василий, Гога и Сашок… А когда?
– Да в это воскресенье, на острове рыбачил, а они – на том берегу.
– Понятно. А Князев?
– Попозже пришел, спросил, нет ли пацанов надежных – в магазин сгонять и так, вообще.
– Так, а сам откуда Князева знаешь?
– Да на экскурсии мы были, в Музее Москвы, он там работает. Сами спросите, – нетерпеливо вмешалась Оля, – там и познакомились, он и приглашение маме выписывал на экскурсию.
– Понятно. Вот что, вы меня извините, давайте сами. Срочно надо провентилировать кой-чего, вопросец один.
И сбежал, бросив недочищенную картофелину.
– Вот, – сокрушенно констатировал Колька, – и так всегда. Как до дела доходит – он в кусты. Ты хоть не бросай меня.
Он так и не понял, что случилось, за исключением главного: пацаны сбежали, вроде бы ничего не натворив, и сами по себе они мало кому интересны.
– Не брошу, – пообещала Оля, – к тому же осталось всего ничего.
Осилили чан, общими усилиями перетащили очистки в помойную кучу. Тут как раз прибыла Царица Тамара и, довольная работой, премировала ребят парой невероятных штук с сыром, которые назвала каким-то мудреным словом.
– Идите, детки, играйте. Хорошо потрудились.
– Мы для нее до старости, что ли, детками будем? – ворчал Колька, с наслаждением вдыхая аромат угощения. – Усы уже у меня, а все – «детки».
– Все хорохоришься? – пожурила его невнятно Ольга, поскольку рот ее был занят. – Жалко тебе, что ли?
– Не-а, не жалко, вообще до фени, – признал Колька, усердно жуя.
Из отделения Сергей немедленно связался со старшим следственной группы. Капитан, выслушав сообщение, переспросил:
– Князев? Погоди, не клади трубку. Волин! Князев, профессор… точно, вот склероз. Прости, ага. Алло, Акимов?
– Так точно.
– Путаешь что-то, лейтенант. Это искусствовед, признанный эксперт, ему и находки представим на осмотр и идентификацию.
– Представите на осмотр, – повторил Акимов.
– Так и есть. Пусть подтвердит их колоссальную ценность. Нам хорошо, и ему дополнительно честь. Тем более что по документам они значатся погибшими, а мы их нашли.
– Но как же, если он и заварил всю кашу с раскопками?
– Да не было никаких раскопок, – уже с нетерпением оборвал его капитан, – это подтвердили и в институте, и сам он подтвердил. Тут в центре работы по горло, все Зарядье перепахали…
– Ну как же… Что, двое бичей и уголовник просто так принялись отыскивать, не завалялось ли чего?
– Акимов, утомил, – прямо, по-мужски, отшил капитан, – вообще, если хочешь знать, тут и на криминал-то вряд ли наберется. Перепились да передрались, ну а подпольное – так его везде разливают… У тебя как в районе с самогонкой? Тихо?
– Пистолет пропал, – напомнил Сергей, пропуская мимо ушей лишнее.
– Ну а кто тебе сказал, что Гога с ним всегда ходил? Загнал на «толчке», в воду швырнул – мало ли. Ну вот. Явных признаков мокрухи нет, дожидаемся экспертизы, туда-сюда… да, лейтенант, занимайся-ка своими делами: опрашивай население, кто что видел, слышал?
– Так я же и… – начал было Акимов, но вовремя замолчал.
Единственные, кого стоило бы на самом деле допросить, да поподробнее, смылись в неизвестном направлении. И в основном по его, Акимова, вине. Зная беглецов не первый год, мог бы и предвидеть.
Поэтому сказал лишь:
– Так точно.
– Ну вот и добре. Работай.
Вчера еще Князь был вне себя от злобы, она прямо-таки снедала его – бессильная, жгучая. Держать в этих самых руках ключ от ничейного сокровища… да, он считал себя его законным хозяином: если бы не он, сгорело бы все в эшелоне. А он и спас, и эвакуировал в надежное место, и оплакал потерю – и снова волшебным образом обрел, устранив конкурента.
Горите в аду, подельнички, копатели! Нашли время и место. Словами не передать, что ощутил Андрей, заявившись в лагерь, где не было никого, кроме трупов. И, самое страшное, ладно бы тихо передохли, так ведь ментов навели.
И вот опять все утекло, вернулось туда, откуда уже не эвакуируешь. Сейчас же предстоит своими руками от себя и опечатать. Навсегда. Хотя вот они, сокровища-то, сами в руки идут – и ведь пришли же, будь они прокляты!
Приехав по вызову в главк, он блуждал среди до боли знакомых ящиков, вымученно улыбаясь, с трудом подбирая ответы на глупые вопросы сыщиков, бродил туда-сюда, как тигр в клетке, чуть не щелкая хвостом от ярости.
Вскрыли первый ящик. Андрей круглыми глазами смотрел на чужие руки, которые нахально, хотя и бережно, разворачивали его картины, а он нарочито ровным голосом называл их для отметки в протоколе осмотра:
– Айвазовский «Прибрежный пейзаж с церковью в полнолуние», Тропинин «Девушка с горшком роз», Брюллов «Турчанка», «Старая Москва. Пристань у Спасских водяных ворот Китай-города», Васнецов…
