что оно не по Вашей воле; но если я пойму, что Вы сами пожелали этого, мне останется только сожалеть о постигшей меня горькой участи и уповать на время, способное излечить меня от безрассудного увлечения». Вне всякого сомнения, в его словах звучит плохо скрываемая угроза14.

Прочтя эти строки, Анна поняла, что момент настал: пора принять решение. И наконец она отвечает согласием. По ее словам, она все взвесила и желает вернуться. Хотя ее письмо не сохранилось, о его содержании можно судить по краткому ответу Генриха. Должно быть, она написала, что, если он хочет повидать ее, он вправе это сделать, она же покорно примет его, «как подобает слуге». Теперь он будет «господином», а она «слугой» – так все и обстояло в реальной жизни вопреки романтическим заблуждениям Генриха. Хотя поначалу он и выразил некоторое несогласие с таким распределением ролей, затем все же согласился, якобы подчиняясь ее воле15.

Письмо Генриха заканчивается криптограммой. Символы, в которых зашифрована загадка, отчетливо видны на рукописном оригинале, хранящемся в библиотеке Ватикана, однако правильно расшифровать их буквенные соответствия удалось только одному ученому, и то частично. По его версии, надпись выглядит так: v.n.A.I.de A.o.na.v.e.r16. Наиболее убедительным представляется предположение о том, что с помощью этих букв обыгрывается имя Анны, при этом некоторые буквы обозначают латинское слово Anno, которое часто сокращают до Ao, что значит «в году» – это служит напоминанием о том, что Генрих пытался завоевать сердце Анны в течение года. Слова «один год» можно также прочитать по-французски – un an (на латыни букве u соответствует v). Однако что может означать r – последняя буква в криптограмме – остается загадкой17.

18 октября 1526 года Генрих вернулся в Гринвичский дворец и остался там до Рождества. Эдвард Холл отмечает, что рождественские праздники снова прошли с большим размахом: «с обилием яств, пирами, маскарадами, костюмированными балами и банкетами». В канун Нового года король устроил «череду турниров», продлившихся до 3 января, после чего он отправился во дворец Брайдуэлл, чтобы переодеться для следующего маскарада. Гребцы доставили его на королевской барке к дому Уолси в Йорк-плейс, где на ужин собрался весь высший свет. После трапезы «гости в масках танцевали и весело проводили время, а когда вдоволь натанцевались, дамы сбросили маски, и все их узнали»18.

Анна была в числе гостей праздника, судя по решительному поступку, предпринятому ею за два дня до этого, в первый день Нового года. В Европе было принято дарить друг другу подарки не 25 декабря, а на Новый год. Она познакомилась с этим обычаем еще при дворе королевы Клод. Во Франции подарки, которые преподносили на Новый год, так и назывались – «новогодние дары» или «добрые начинания» (фр. étrennes). Обычно они выставлялись напоказ в шкафах-витринах в приемном зале как свидетельство высокого авторитета правителя. При дворе Генриха подарки для короля и королевы выставлялись отдельно на специальных подмостках и подставках, изготовлением которых занимались дворцовые плотники в период с конца ноября до начала декабря19.

Анна приготовила для Генриха подарок со смыслом. Он оценил ее жест и пришел в восторг. На идею ее натолкнуло воспоминание о путешествии по Бретани с Клод и Луизой Савойской летом 1518 года, когда жители Нанта преподнесли Франциску настольное украшение из серебра с позолотой в виде корабля, символический смысл которого заключался в том, что подданным короля не страшны никакие бури, пока у руля стоит такой кормчий, как он. Анна подарила Генриху такой же кораблик, только поменьше, украшенный «изящным бриллиантом», на борту которого стояла «одинокая барышня, дрожащая под порывами штормового ветра». Смысл презента был прозрачен. Генрих тотчас написал письмо, в котором поблагодарил ее за чудесный подарок, назвав его на французский манер étrenne, и восхитился не только ее вкусом, но и «изящным замыслом и той смиренной покорностью, которую Вы проявили с присущей Вам добротой». Очевидно, речь идет о зашифрованной надписи или девизе, выгравированном на ювелирной безделушке20.

Нетрудно догадаться, что Анна хотела сказать этим подношением: женская фигурка на корабле, попавшем в шторм, – это сама Анна, которая может почувствовать себя в безопасности только в объятиях Генриха. Для нас – это первое свидетельство того, что Анна делает шаг навстречу новому этапу их отношений. Она дает Генриху понять, что согласна принять его ухаживания, но он должен показать серьезность своих намерений, а не просто сыпать выспренними заверениями на языке куртуазной любви, за которыми стоит лишь желание сделать ее очередной любовницей, как это было с ее сестрой.

Генрих принял вызов. Его больше не увлекает идея заполучить Анну в качестве новой фаворитки. Она будет его женой, его королевой и матерью его будущих сыновей. Она, а не Екатерина, подарит ему долгожданного наследника, который – в отличие от бастарда Фицроя – будет иметь законные права на престол.

Обеспокоенный тем, что слишком требовательный тон его предыдущего письма мог обидеть Анну, он просит ее: «Если я чем-то обидел или оскорбил Вас ранее, прошу назначить мне такое наказание для искупления вины, какое Вы сочтете справедливым». Он заканчивает письмо следующим заверением:

Отныне, когда душа моя принадлежит только Вам, я страстно желаю служить Вам и телом, и, поскольку это во власти Бога, я молю Его об этом ежедневно в надежде, что моя молитва будет услышана.

Он подписывает письмо следующими словами: «Король Генрих не ищет ничего другого» (фр. H[enry] autre ne cherche R[ex]) и рисует сердце с инициалами Анны в виде переплетенных латинских букв АВ, совсем как влюбленный юноша, который вырезает имя возлюбленной на стволе дерева21.

Если принять во внимание, что Анна ответила Генриху спустя лишь год после того, как его пронзила «стрела любви», можно утверждать, что новогодний подарок был преподнесен в первый день 1527 года. Это не могло произойти ни годом раньше (что было бы слишком рано), ни годом позже (что было бы слишком поздно)22. Есть еще один факт, подтверждающий наше предположение. Среди платежных документов Томаса Болейна, относящихся к последним месяцам 1526 года, есть счет на сумму 4 фунта, выписанный на имя Корнелиуса Хейса, королевского ювелира из Фландрии, здесь же отдельным пунктом значится 3 фунта 12 шиллингов 6 пенсов «для госпожи Анны»23. Имеют ли отношение обе эти суммы к подарку? Если да, то это подтверждает не только предположение о времени его изготовления, но и тот факт, что отец помогал Анне добиться цели. В седьмом письме, написанном предположительно весной 1527 года, Генрих заявляет, что, если ее отец