– Теперь вы понимаете, герцогиня, что Людовику Анжуйскому захочется быть там, где и все, а не созерцать в такой день голые стены своей тюрьмы, слушая гнусавого капеллана. Во всяком случае, он должен этого захотеть, и это – первый пункт плана по его освобождению.

– Понимаю, но для этого его должен отпустить в Булонь епископ Кале.

– Узнику надлежит обратиться к его преосвященству с такой просьбой. Однако это должно еще прийти ему в голову, верно ведь? Стало быть, кому-то необходимо подать ему эту мысль, не так ли?

– Эту миссию следует доверить прелату, не ниже, – сообразила Мария.

– Поручение выполнит аббат Ла Гранж – лицо духовное, из Парижа, вне всяких подозрений. Кто запретит святому отцу войти к заключенному, дабы тот исповедался «своему» аббату и помолился вместе с ним о спасении души и скором освобождении из плена? Вот тут посетитель и скажет узнику, чтобы тот упросил епископа отпустить его под честное слово в Булонь на поклонение Богоматери. На этом миссия Ла Гранжа кончается; дело переходит в наши руки.

– То есть мои?

– Разумеется, ибо отныне мы – единое целое. Так вот, епископ, конечно же, не усидит в Кале и поедет вместе с заложником: такова, в конце концов, его святая обязанность – присутствовать на празднике богослужения. Но ему предстоит оказать принцу еще одну услугу. Как бы совершенно случайно ваш супруг увидит в соборе или близ него свою молодую жену. Оба, разумеется, будут несказанно рады встрече. Радость начнет плескать через край, и вот тут вы, мадам, а еще лучше – вы оба станете умолять епископа отпустить вас на некоторое время побыть вдвоем. Если он не осёл, то поймет, что в такой просьбе нет ничего странного. Возможно, однако, вам придется чуть ли не на колени пасть перед епископом, дабы упросить его дать согласие. Вы должны разжалобить его, воздействовать на сознание; пусть поймет, что вам пора стать матерью. Просите его именем Богоматери, в честь которой ее Сын и повелел вам встретиться с супругом. Вы понимаете меня?

– О да, маршал! Только… куда же мы пойдем?

– Для этой цели вам послужит дом каноника, он недалеко от собора, слева, покрыт красной черепицей. Со стороны может показаться, что он необитаем.

– Из этого дома нам с Людовиком предстоит бежать, как я понимаю…

– Не все так скоро и просто, мадам. Вместе с вами в дом войдет охрана: узник высокого ранга, можно разве отпускать его одного?

– В самом деле…

– Пункт второй: вы еще не уговорили вашего мужа, а уже устроили его побег. А слово рыцаря? Забываете?

– Черт возьми, новое препятствие! Но как же быть? Ведь он и впрямь даст такое слово.

– А вот тут уже все зависит от вас; ни епископ, ни король, ни даже сам Господь Бог вам не помогут.

– Но что же я должна сделать? Как заставить Людовика забыть долг чести?

Де Вьенн загадочно улыбнулся:

– Но ведь вы женщина, мадам, не так ли?

– Я догадалась об этом, – в тон ему ответила Мария.

– А он мужчина. Всего лишь мужчина со всеми присущими нашему полу слабостями. Припомните, какими медоточивыми речами вы ублажали ваших любовников. Быть может, здесь подойдет та же игра? Словом, мне ли вас учить? И стоит ли упоминать о постели? Или вам в диковину знать, какие она творит чудеса? Она ломает любого вельможу, сметает с трона императоров! Она объявляет войны или заключает мир; она врагов делает друзьями, а друзей – врагами; она бедных возносит на вершину Олимпа, а знатных низвергает в пропасть! Она в силах заставить Минотавра пасть у ваших ног и замяукать котенком! Но, разумеется, если вы сами этого захотите. А вы должны захотеть, я уже объяснял, что причиной тому.

– В конце концов, чего хочет женщина, того хочет Бог! – вставил веское замечание д’Оржемон. – А Ему, можно быть уверенным, придется по душе милостивое соизволение Его матери на освобождение заложника из заключения. Ведь и король, избранный Им, согласно традиции в Страстную пятницу отпускает нескольких узников из Консьержери[27]. Такова обязанность королей. Почему бы не последовать этому доброму обычаю святой Деве Марии?

– Ах, мы с Людовиком так давно не виделись, – томно вздохнула супруга. – Воображаю, как он обрадуется нашей встрече, ведь он так любит меня!

Де Вьенн внутренне усмехнулся, но не подал виду.

– Тем легче будет исполнить возложенную на вас миссию, мадам. Попросите хорошенько Богородицу посодействовать в этом деле; как женщина, она непременно пойдет вам навстречу.

– Я приложу все силы! – горячо заверила Мария. Глаза ее загорелись, словно она уже приступила к выполнению замысла, на что получила к тому же благословение святого семейства. – Я уговорю его! Он согласится! Я заставлю его забыть дурацкое рыцарское слово!

– Вот и славно! – с улыбкой одобрил будущие действия соломенной вдовы маршал де Вьенн и обернулся к советнику парламента: – Хорошо, что у короля нет такой пылкой подруги: он не тронулся бы с места.

– Только как же мы убежим? – заволновалась графиня. – А епископ? А охрана?

– Что касается епископа, то нет оснований думать, будто ему придет охота стоять у вашего ложа со свечой в руке.

– Это так, но охрана?..

– Среди солдат, можно быть уверенным, не окажется ни одного, кто отказался бы от кружки хорошего вина, которое будет у них в изобилии. В вино будет добавлено зелье, оно заставит стражу уснуть крепким сном.

– А они проснутся? Не отравленным ли окажется вино?

– Тот, кто взял на себя такой труд, хорошо знает свое дело. Будьте уверены, доза не смертельная.

– Кто же он, тот, кому ведомы тайны власти над человеческими жизнями?

– Когда-нибудь вы об этом узнаете, Мария.

– Ловлю вас на слове. Однако что же дальше, когда охрана уснет?

– Об этом вам расскажет аббат.

– Стало быть, моя миссия…

– …закончится, едва супруг на ваш вопрос, согласен ли он, ответит «да»!

Герцогиня молчала. Грудь ее бурно вздымалась, неподвижный взгляд был устремлен за окно, глаза блестели, выдавая готовность к безрассудствам и сладостные мечтания о будущей встрече. Она была согласна на эту авантюру, весь вид ее не просто говорил – кричал об этом, давая понять собеседникам, что всякие последующие вопросы излишни. Мария была молода, жажда приключений толкала ее совершать безумства, нимало не заботясь о последствиях. А тут речь шла о муже, сыне короля! Как тут позволить взять верх сомнениям или отказу, если под угрозой ее брак? И она будет бороться до конца! Она