Впоследствии, вспоминая и анализируя свои ощущения в тот момент, я поняла, что каким-то образом уже знала заранее, что увижу за окном… Может все дело было в фотографии, а может в чем-то ином, но я знала... Они будто бы соткались передо мной из неверного лунного света. Длинные белые шеи, а может и не шеи вовсе, но бледные змеиные тела… Сначала я увидела лишь эти тела, извивающиеся за стеклом, потом до меня донеслось шипение, очень тихое, но с каждой секундой становящееся все громче, больше похожее на шум помех в телевизоре. Головы появились в последнюю очередь, откуда-то сверху, почти безликие в сумраке, но мне и не нужно было видеть их лиц, ведь я прекрасно помнила, как они выглядят…

Я подскочила с края постели, и попятилась к двери, но потом остановилась. Нельзя бросать Марка, как бы ни было страшно… Эти чудища, зачем они явились? Они пришли за мной… или за ним?

Марк громко стонал в полумраке, но шипение сделалось уже настолько сильным, что почти заглушало его стоны. Тут я сообразила, что слышу это шипение не только ушами… Точнее ушами я слышала лишь малую его часть, большая же часть звучала прямо у меня в голове.

Зачем они шипят? Умеют же говорить по-человечески, я помню… Ну же, вдруг взмолилась я про себя, поговорите со мной по-человечески! И в это же мгновение шипение начало преобразовываться в слова:

– Впусти нас…

– Впусти…

– Нет! – Я прижала ладони к ушам. Как же неприятно, почти мучительно… Их голоса резали меня изнутри, будто острые лезвия.

– Ш-ш-ш-ш… – Шипение сделалось раздраженным. – Мы помогли тебе…Ты помнишь? Не сделаем ничего плохого и теперь.

Бледные, страшные лица стремительно перемещались за стеклом, влево и вправо, вниз и вверх. Я зажмурилась, чтобы не видеть этого.

– Наш сын… Он умирает… Умирает… Впусти нас, и мы поможем ему…

Впустить? Я замерла посреди комнаты не решаясь открыть глаз. Как же я могу их впустить? Они же… Впрочем, он ведь спасли меня от одного из псов Григоровича, и вернули мне компас. Они действительно помогли мне. Ко всему прочему, они являются родителями Марка…

Я осторожно приоткрыла глаза. Головы уже не метались из стороны в сторону, но застыли в безмолвном ожидании.

– Амелия. – Вдруг произнесла я, и женская голова в ответ на это имя пошевелилась. – Мия! – Вымолвила я уже громче.

– Ты знаешь мое имя…

– Ваша сестра рассказала мне. – Поспешила ответить я. – О вас, и о том, как вы с мужем умерли.

– Мы не умерли. Нас обратили. Сара… Сара… Бедная моя сестрица, и бедный мой сынок… Времени очень мало, впусти нас девочка. Мы должны помочь своему сыну.

– Он действительно умирает?

– Он умирает… Ты сама видишь.

Я сделала шаг к окну, потом еще один… Неужели? Неужели я все-таки совершу это? Да! Совершу. Эти существа не причинили мне никакого зла, хотя могли, так зачем же им желать дурного Марку? Он ведь их сын… Может быть они единственные, кто в силах ему помочь…

И все же, ноги у меня были будто бы ватными. Я с трудом переставляла их, не отрывая взгляд от чудовищных голов за стеклом. Мия сказала, что их обратили… Эти ее слова врезались мне в сознание. Обратили... Но кто обратил?

Окружающий меня сумрак лишь на малую долю был разбавлен лунным светом. Как холодно, а ведь когда лампа в комнате горела, такого холода я не ощущала. Но может быть, это мне лишь кажется. Ведь страх холодит тело не хуже зимнего ветра.

Я глубоко вздохнула и, моля высшие силы о том, чтобы это не стало самой большой ошибкой в моей жизни, повернула ручку, после чего распахнула окно. Запахи и звуки ночи ринулись мне в лицо. Я снова зажмурилась, и съёжилась, отчаянно желая сделаться как можно меньше… Я не видела, но слышала, как белые змеи скользили мимо меня, уже не шипя, почти бесшумно. Они тоже пахли, дымом и травой…

Через несколько секунд я все же решилась открыть глаза. Родители Марка зависли над постелью своего сына, ужасно высокие, лишенные рук и ног. Я осмотрелась, ища их хвосты, но обнаружила лишь длинные гладкие туловища, концы которых, должно быть, скрывались где-то за пределами комнаты, на улице…

– Сынок, мой бедный сынок. – Услыхала я шипящий женский голос, а потом: – Убери с его шеи полынь, девочка. Иначе я ничего не смогу сделать.

Невероятных усилий мне стоило подойти к кровати. Снимая с шеи Марка компресс, я почти не чувствовала своих пальцев… Белые змеи нависали надо мной в полутьме. Кожа под компрессом была горячей и мокрой.

– Быстрее… – Донеслось до меня сверху шипение. – Отойди… Подальше.

Я послушно отошла в другой конец комнаты. Сердце в груди колотилось, будто сумасшедшее. Мне и самой казалось, что я с ума сошла, и совсем не верилось в то, что происходило перед моими глазами. Я не верила, что могла допустить такое, и надеялась, что поступила правильно… Единственная мысль, поглотившая все прочие в моей голове, была такова – лишь бы все это не было ошибкой!

Голова Амелии склонилась к шее Марка, и через мгновение я увидела нечто, приведшее меня в настоящий ужас… В полумраке достаточно тяжело было разглядеть все подробности, но главное я различила… Мия прильнула к шее своего сына, то ли кусая, то ли целуя его… Нет! Какие здесь поцелуи?! Это укус! Мне даже показалось, что я услышала влажный звук, с которым ее зубы вонзились в плоть… Марк оглушительно завопил, а верхняя часть его тела рванулась вверх и вперед, после чего вновь опустилась на кровать. Мия все это время, не отпускала его шею, вцепившись в нее мертвой хваткой. Господи… Она же убьет его!

На лестнице послышались быстрые шаги и голоса. Это Оливер с Сарой возвращаются – поняла я, и тут же паника затопила мой разум. Что я наделала! Что же я наделала!

Марк не переставал кричать. Лампа неожиданно зажглась, а потом опять погасла, затем заморгала быстро, то освещая на долю секунды комнату светом, то вновь погружая ее во тьму.

– Марк! –