– Извините, не подумал, – виновато потупил я взгляд.

– Получается у них хоть что-то?

– Вроде да, я чего пришёл-то… Поставки в Африку какие-нибудь идут, или опять секрет?

– Смотря, о чем ты хочешь узнать.

– Надо партию машин спихнуть…

– Это в каком смысле?

– Да в самом прямом. Накосячили немного, надо исправить дело.

– То есть ты хочешь сплавить несколько тысяч бракованных автомобилей за границу?

– Знаете?

– А ты как думаешь? Вообще-то, в министерстве автомобилестроения шум стоит, который месяц крайнего ищут. Кстати, ты как думаешь, кого можно поставить на пост министра?

– А что Тарасов?

– В том числе из-за случившегося просится на пенсию.

– Ему немного осталось, он болен, вроде как должен умереть в семьдесят пятом. Поставьте Полякова.

– Директора тольяттинского завода?

– Да, он и должен будет стать министром после Тарасова. Как у нас писали, при Полякове наш автопром достиг наивысшего развития.

– Хорошо. Скажу товарищам. По твоему делу… Проблемы серьёзные?

– Да не очень. Думаю, в странах Африки их и вовсе не заметят. Там обработку пропустили, машины в нашем сыром климате быстро ржавеют. Думаю, в Африке им самое место.

– Мы подумаем, как с ними договориться. Думаю, вопрос можно решить.

– Ну и ладушки. Я к чему спрашивал о тех запчастях, что передали на АЗЛК… За такое надо очень хорошо наградить. Просто красавцы наши ребята.

– Девчата. Точнее, одна, – хитро улыбнувшись, подмигнул вдруг Семичастный.

– Даже так? Ай, молодец, вот ведь умеют же работать!

– Там такая история, как-нибудь расскажу, позже, пока нельзя. У тебя все?

– Все. Если главный инженер сдержит слово, скоро получим охрененный автомобиль!

– И все-то у тебя охрененное выходит, может, тебя на сельское хозяйство поставить, а вдруг поднимешь?

– Я бы поднял, но мое назначение назовут вторым приходом Лаврентия, – серьёзно сказал я.

– Да уж… Нет, работал он как бог, но вот с политикой перегнул, не его это было, не его.

– Он действительно был виновен во всем том, что ему предъявили? – решился я задать вопрос, который давно меня интересовал.

– На деле гриф стоит, извини, ничего не скажу.

– Эх, ладно, а Николаевич, как-то помнится, хотел меня в архив запихнуть…

– Это он не подумав ляпнул, – строго заметил председатель, – писателя, в архив? Даже не смешно.

– До свидания.

– Счастливо. Подумай, насчёт сельского хозяйства.

– Пока точно нет, даже думать не хочу. Там авгиевы конюшни, как-то не хочется их разгребать. Я ведь человек прямой, начну «мести», сами охнете.

– Смотри там, на заводе не лютуй, а то мне уже доложили, что ругался ты громко.

– Даже не начинал, – серьёзно ответил я, – это были эмоции и возмущение. Если там сделают то, над чем сейчас работают и рассказали мне об этом буквально вчера, то их награждать надо, а не наказывать. Поэтому и прошу помочь с браком.

– Иди, поможем, – заключил председатель.

Вот, значит, как обстоят дела с Лаврентием… Думаю, если бы вина Берии была полностью доказана, всерьёз, с уликами и свидетелями, настоящими, а не обиженными на него людьми, то не стали бы ничего скрывать. О многих говорят открыто, но не о Лаврентии Павловиче. А жаль, хотелось бы узнать, конечно, интересная личность, уровня Самого.

Вновь припёрся на завод и долго бродил по цехам, изучая и наблюдая за процессом рождения автомобилей. Просто главный инженер, который мне был нужен, оказался занят, а я просил секретаршу не отвлекать его. Лешку-охранника оставил на проходной, у него допуска нет, а на заводе меня вроде как и не от кого охранять.

Не все, что увидел, радовало. Видел и рабочего на конвейере, орудующего кувалдой… Сколько ни пытался, так и не смог понять, что можно делать кувалдой в автомобиле. Отметку для себя сделал, но рабочему ничего говорить не стал. Правильно или нет, не мне решать, может, я чего-то не знаю, вдруг это и правда техпроцесс такой? Видел кучкующихся и просто болтающих о своём мужиков, видел женщин без спецодежды, хрен его знает, что за анархия тут, но инженеру все выскажу, надо же послушать, что он мне ответит.

Понравилась работа молодых парней и девушек. Слаженно у них выходит, не отвлекаются особо, к процессу относятся внимательно, я это хорошо подметил. Вообще, что-то замечать моя вторая натура. А замечать халтуру и отсутствие порядка так и вовсе первая. Не зря меня на работе, в моей прежней жизни, прозвали инквизитором. Вот так, без всяких обиняков. Причём назвал человек, являющийся действующим психологом, а уж он в натуре людей понимал серьёзно.

– Александр Сергеевич? – услышал я за спиной и обернулся.

Главный инженер, мужик достаточно заметный, почему-то с удивлением разглядывал меня. Андронов мужик очень умный, но ему часто отказывали, не давая делать то, что он хотел, и понемногу инициатива главного конструктора АЗЛК начинала падать.

– Здравствуйте, Александр Фёдорович.

– Почему не сообщили, что вы приехали?

– А зачем, что я министр какой, сообщать обо мне? Я просто смотрю, ничего срочного.

– Машину возьмёте, Александр Сергеевич?

– А что, есть готовая?

– Я же вам говорил. Нас интересует бытовая обкатка двигателя. На полигоне мы его уже гоняли, интересна обычная эксплуатация. Что скажете?

– Как будто вы сделали только одну машину и, кроме меня, некому ее испытывать, – смеюсь я.

– У вас хорошее чутьё, найти столько замечаний, как вы, ни один из наших испытателей не смог. Только вы обращаете внимание, казалось бы, на рядовые недочёты, а мне важна точность. Кто еще мог найти такую деталь, как плохой обдув стекла или неудобное расположение запаски? Нет, Александр, ваши замечания очень нужны. А сейчас вы получите новое шасси и новый двигатель, что ещё добавит вам хлопот, а нам работы, – выдал длинную речь Андронов.

– Хорошо, как скажете. Покажете мне разработки?

– Конечно, только подождите пять минут, оставлю бумаги, секретность нам никто не отменял.

Вместе с главным конструктором АЗЛК, Александром Федоровичем, мы посетили сборочный цех коробок передач и кузовной. В последнем задержались чуть дольше. Вспомнив, как меня корёжило от расположения некоторых органов управления, я решил вмешаться. Показал, как проще сделать механизм регулировки сидений, как расположить кнопки на панели приборов. А затем и вовсе разошёлся и, взяв лист бумаги, нарисовал своё видение панели. Почему они делали это угловатое убожество? Как будто нельзя скруглить и придать панели красивый вид? Кажется, местному художнику это так понравилось, что он, уточнив несколько деталей, умчался в свой закуток, к кульману.

– Думаю, вам не идеи нужно выдвигать, присылая их нам на бумаге, а делать почаще вот такие обходы. Впервые вижу, чтобы рабочие не спорили, а с горящими глазами бежали работать, – Андронову явно понравилось моё сольное выступление.

– Когда гляжу на что-либо, почему-то возникают мысли и идеи, как сделать лучше. Само как-то выходит.

– Для этого нужно иметь очень богатое воображение, вы кем были до того, как вас назначили консультантом? Слышал, что вы нечто похожее делали в строительстве, это правда?

– Да, правда. Предположил новый тип панелей, а затем и домов вообще. А вообще, я –