Райдер расстелил одеяло перед костром, а Трипп начал готовить чай. Он сел и похлопал по земле, подразумевая, что мне следует сесть рядом. Эбен сразу же присоединился к нам, а Трипп завершил круг.

— Пусть фейри благословят этот чай и наполнят его любовью и изобилием, — сказал Трипп, передавая чашку Райдеру. Сделав большой глоток, он повернулся ко мне.

— Ты уверена? — я кивнула, прежде чем моя нервозность взяла верх. — Пусть фейри благословят этот чай и наполнят его любовью и изобилием, — повторил Райдер.

Мои руки немного дрожали, когда я потянулась за чашкой. Я приняла решение. Я собиралась сделать это. Нервы и всё такое. Я поднесла чашку к губам. От горячей мерцающей жидкости исходил пар, наполняя мои ноздри тёплым ароматом, напомнившим мне корневое пиво. Я колебалась всего мгновение, прежде чем сделать большой глоток. Райдер посмотрел на меня с одобрением и улыбнулся. Настала моя очередь передать чашку. Я повернулась к Эбену, его тёмные глаза смотрели мне в душу.

— Пусть фейри благословят этот чай и наполнят его любовью и изобилием, — он взял чашку и сделал два огромных глотка, прежде чем повернуться к Триппу.

— Пусть фейри благословят этот чай и наполнят его любовью и изобилием, — Трипп сделал глоток и осторожно поставил чашку на землю.

— В качестве подношения фейри мы оставляем немного в чашке. Если нам повезёт, они придут выпить с нами.

— Я должна что-то чувствовать? — поинтересовалась я.

— Потребуется немного времени, чтобы чай подействовал. Постарайся расслабиться и просто наслаждайся обстановкой, — пытался успокоить меня Трипп.

— Перейдём к нашей истории? — спросил Райдер, всегда готовый развлечься. — Первомай — праздник плодородия, — он покачал бровями. — Мы празднуем союз нимф и сатиров, гарантируя, что Неверленд продолжает расти.

— По сути, мы празднуем секс, — упростил Эбен.

Райдер кивнул.

— Он не ошибается. Здесь, в Неверленде, нимфы и сатиры тесно связаны с землёй. Они считают, что без празднования Первомая земля медленно вымрет и просто перестанет существовать.

— Если не трахаться, Неверленд умрёт, — прервал его Эбен. — По крайней мере, так нам говорят фейри.

— Подожди, что?… Я в замешательстве, — прервала я. — Какое отношение секс имеет к земле?

— Ну, мы знаем, что Питер необъяснимым образом связан с Неверлендом. Его перепады настроения прямо влияют на погоду здесь. Фактически, когда Питера нет, Неверленд, из-за отсутствия лучшего термина — «спит». Но Питер не создавал Неверленд. Неверленд была рождена от божественных родителей. История выглядит примерно так: Неверленд — результат совокупления первого сатира и нимфы. Говорят, что на самом деле можно увидеть цикл смены времён года. Это была типичная встреча парня и девушки, с добавлением нотки Божественности. Весной всё свежее и новое, — он посмотрел прямо на меня и поднял бровь, — чистое, если быть точнее.

— Весеннее Очищение, — сказала я, кивнув.

— Верно! Итак, наступила весна, и сексуальная маленькая нимфа привлекла внимание нашего мужественного сатира. Это время он проводит, ухаживая за ней. Соблазняя своей грубой мужественностью. Примерно на полпути между весной и летом она решает поддаться своим желаниям и полностью отдаться ему. Они разделяют момент страсти и, бум! Осенью она рожает. Это был момент рождения Неверленда. Нимфы и сатиры, живущие здесь, в Неверленде, являются коренными жителями этой земли. Они и есть эта земля. Местные верят, что их союзы «кормят» землю. Именно они являются воплощением первородных. Если не трахаться, земля не будет удобрена. Без удобренной земли Неверленд, каким мы её знаем, состарится, высохнет и умрёт. Как Питер вписывается в эту историю, никто точно не знает. Когда дело доходит до Неверленда, просто нужно смириться с этим, — заключил Райдер.

— Давайте трахаться! Пусть Неверленд никогда не умрёт! — воскликнул Эбен, вскочив и сорвав с себя рубашку.

Взбудораженные лашем парни последовали его примеру, сбросив рубашки на землю. Я не могла не смотреть. Я любовалась их точёными телами, изгибающимися и блестящими в свете костра, окружавшими меня в искушении.

— Наслаждаешься видом, Цыпа? — спросил Райдер с дерзкой улыбкой на лице.

— Может быть? — мой ответ был полон кокетства, а уголок губ приподнялся в улыбке.

Трипп протянул мне руку и заключил меня в объятия.

— Если что-то окажется для тебя… слишком… скажи мне. Поняла? — прошептал он мне на ухо, заставляя чувствовать себя в безопасности. Я кивнула, заверив его, что всё в порядке и я готова продолжать. Он схватил меня за подбородок, установив зрительный контакт.

— Не волнуйся, ладно?

— Обещаю, — сказала я, почувствовав, как кто-то подошёл ко мне сзади, наэлектризовав мою кожу — фактически превратив меня в сэндвич «Потерянные Мальчики».

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал мне на ухо Эбен.

Я развернулась и прижалась спиной к мускулистому телу Триппа. Его руки опустились на мою талию, удерживая меня в своих объятиях. Лицо Эбена застало меня врасплох, так как у меня случился момент дежавю. Как и в моём сне, он обмазал глаза пеплом, словно маска, увеличивая уровень вайба «плохого парня». Без колебаний он осторожно положил большие пальцы на мою переносицу и провёл полоской пепла под глазами и по скулам, оставив чёрную метку на моём лице.

— Чёрт, Гвен. Ты выглядишь так аппетитно, что мне хочется тебя съесть, — Эбен притянул моё лицо к себе и завладел ртом. Мои руки нашли его обнажённую грудь, тёплую и твёрдую. Я остро почувствовала присутствие Триппа позади. Его руки скользнули по моим бокам, пока он не начал ласкать кожу под моей грудью. Его губы нашли нежный изгиб моей шеи и плеч. Поцелуи переросли в покусывания и облизывания. Столько ощущений, не похожих ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Я отдалась наслаждению, углубив поцелуй с Эбеном. Два парня определённо лучше, чем один. Чай ещё даже не начал действовать, а мои мысли уже кружились.

— Тебе нравится быть зажатой между нами, не так ли? — прошептал Трипп мне на ухо. Я почувствовала как его возбуждённый член прижался к моей заднице, и моё тело отреагировало, мгновенно намокнув от желания. Я бесстыдно застонала, когда Эбен поцеловал меня в шею.

— Ну, ну, ну… это зрелище я не скоро забуду. Я отлучился всего на минуту, —