Главная моя мысль касалась евреев, но в отличие от многих моих трусливых соотечественников, я никогда не скрывал своей ненависти и мистического ужаса пред народом Израиля.

БУДЬ ПРОКЛЯТЫ ЕВРЕИ!!! Пусть это окажутся мои последние слова в земной жизни. Все остальное доскажу уже с того света, если будет, конечно, такая возможность.

(Перевод текста предсмертного дневника Робера Бразильяка с французского на русский язык осуществлен публикатором.)

Эпилог. Десять крошечных заметок…

Эти разрозненные и краткие заметки представляют собой лишь небольшую часть комментариев к страницам предсмертного дневника Робера Бразильяка. Из огромного числа записей, сделанных мною на протяжении последних пятнадцати лет, для данной публикации были отобраны именно эти, лучше всего подходящие, чтобы подвести некоторые итоги.

Остальной наработанный материал, надеюсь, будет использован при подготовке академического собрания сочинений Робера Бразильяка. Безо всякого сомнения, появится том Бразильяка и в «Плеядах». Каждое слово этого писателя, пусть и обладавшего весьма специфическими взглядами, но оставившего богатое и разностороннее наследие, должно дойти до читателя. Большую ценность представляют также его письма и дневники.

1

Прозаик, поэт, драматург, публицист, историк кино и критик Робер Бразильяк был расстрелян в форте Монруж 6 февраля 1945 года в 11 часов утра по приговору Высшего суда юстиции Французской республики.

Вскоре после казни Бразильяка его возлюбленная, актриса Алис Саприч, сошлась с адвокатом Пьером Роланом Леви, коммунистом, бывшим узником лагеря Ораниенбург.

2

За две недели до расстрела Бразильяк был осмотрен комиссией врачей-психиатров, обсуждавших следующий диагноз: страх еврейской опасности как регулярное проявление прогрессирующего бреда преследования при паранойяльном синдроме.

Такая или почти такая была формулировка, данная в 1945 году, когда газовые камеры ещё только-только перестали использоваться.

Лично я уверен в правильности этого диагноза и считаю, что Робер Бразильяк, весьма эмоционально рассуждавший о еврейской опасности и мифологизировавший её, действительно находился во власти бреда преследования, но синдром может проявляться и в слабой форме, то есть он не обязательно означает невменяемость.

Так считали и врачи, обследовавшие Бразильяка. Вот почему двое из пяти членов собранной комиссии отказались признать, что психическое расстройство, которым страдает Робер Бразильяк, является достаточно серьёзным. Отсутствие единодушия в том, что касается признания Бразильяка официально невменяемым, привели к тому, что смертный приговор остался в силе.

Судя по всему, де Голль тоже не считал Бразильяка безумцем, то есть человеком, не осознающим своих действий и их последствий. Прошение о помиловании Бразильяка, которое подписали Поль Валери, Франсуа Мориак, Жан Ануй, Жан Кокто, Альбер Камю и др. знаменитости, генерал решительно отклонил.

3

Все, что в последней записи от 6 февраля 1945 года сказано о грядущей победе галлов (французов) над франками (немцами) и о том, что именно галлы, а не франки в конечном счете установят новый порядок в Европе, это бред в чистом виде.

Психиатрам, надеюсь, будет любопытно ознакомиться с этой частью дневника и взглянуть на Бразильяка как на пациента.

4

Следует отметить, что смертной казни по примеру Бразильяка подлежала целая когорта французских интеллектуалов, сотрудничавших с немцами. Особенно это касается представителей мира французского киноискусства, которые были куплены оккупантами, можно сказать, с потрохами, так что казнь Бразильяка имела глубоко символическое значение.

Бразильяк, создавший концепцию «разумного антисемитизма», но никогда не применявший её на практике, должен был ответить за многих своих собратьев по перу – драматургов, кинокритиков, журналистов, прозаиков, сотрудничавших с нацистами. И он ответил.

5

Робер Бразильяк, судя по всему, прекрасно понимал свою роль ритуальной жертвы, выбранной для показательного убиения генералом де Голлем, но фактически это была тройная жертва. Вместе с Бразильяком были осуждены и казнены писатели Сюарез и Поль Шак, проповедовавшие фашизм. Просто Бразильяк был главным в этой тройке.

6

Бразильяк, почувствовав, какая роль ему уготована генералом де Голлем, очевидно, решил идти действовать на опережение и принять весь удар на себя, чтобы выжили остальные фашиствовавшие французские интеллектуалы, хотя массовый расстрел деятелей литературы, журналистики и киноискусства был во Франции невозможен, то есть опасность, от которой Бразильяк стремился всех уберечь, оказалась мнимой. Он достойно сыграл роль спасителя, прикрывающего собой других, но действительной необходимости играть эту роль не было.

Тем не менее Бразильяк отнёсся к своему делу очень серьёзно, поэтому проделал большую работу по подготовке к той миссии, которая выпала на его долю. Он оставил что-то вроде политического завещания, в последние дни и даже часы своей жизни набрасывая повествование о кагулярах, дабы очистить, облагородить французский фашизм.

Бразильяк хотел отделить себя и своих сподвижников от шайки кровожадных убийц, которая навевала ужас почти на всю Францию и даже вызывала омерзение. Кагуляры очень сильно мешали Бразильяку интерпретировать французский фашизм как идеологию порядка, а не кровавого хаоса, и он решительно отмежевался от них. Так «Прощальный дневник» Робера Бразильяка вырос в сжатый очерк кагулярства, в краткую историю преступлений, совершенных кагулярами, и такая трансформация дневника, превращение его в исторический трактат, а точнее, в своего рода «Анналы» совсем не