себя саму, простив всех, кто причинил мне боль. Я простила многих людей: близких и далеких, знакомых и незнакомых, любимых или любящих, которые тем или иным образом на протяжении моей жизни делали мне больно. А самое главное это то, что ты, мое любимое Прощение, научило меня находить себя, обнимать и принимать такой, какая я есть.

Я никогда не позволю тебе уйти от меня. Я прошу, чтобы ты всегда шло рядом со мной, чтобы твоей рукой я сражалась с тем, чего не понимаю. Чтобы я смотрела на все твоими глазами, чтобы прощать то, чего не понимаю, чтобы дать ему уйти.

Прощение, старший брат Свободы… спасибо тебе за то, что ты со мной.

Прощение

Признание своих ошибок было решающим шагом в моем процессе душевного оздоровления. Мне было очень нелегко научиться прощать, и особенно прощать себя саму. Более того, если бы не было моей сестры Эрнестины, ярчайшего и прекраснейшего примера полного прощения, я никогда бы этому не научилась.

Вечером 22 сентября 2002 года моя жизнь и жизнь всех моих родственников навсегда изменилась. В тот день быди похищены мои сестры Лаура и Эрнестина. Это ужасное событие навсегда стало для меня одним из самых сильных потрясений, испытанием, которое было очень тяжело преодолеть. Я не могла простить себе, что из-за моего статуса публичного человека и из-за того, что я вышла замуж за Томми, весьма влиятельного в своих кругах человека, кто-то лишил свободы моих сестер. Большей частью из-за моего уважения к личной жизни сестер и, учитывая деликатность этого дела, я никогда не обсуждала эту тему публично. Тем не менее, я не могу рассказывать о своей жизни, о процессе самопознания, примирения с самой собой и поиска внутреннего равновесия, не рассказав о том, как я пережила этот кошмар, поскольку с полной уверенностью могу сказать, что это было самое тяжелое испытание, которое Господь поставил на моем пути. Только прощение смогло помочь мне выдержать этот ужас, остановивший течение нашей повседневной жизни, и именно оно научило меня жить с этой безграничной болью, которую я чувствую до сих пор, всякий раз вспоминая третий и четвертый дни того ада. Преступники похитили души всех моих родственников, хотя физически похитили только двух сестер. На третий и четвертый день в полную силу проявились страх, боль, застарелые раны и, особенно, тревога оттого, что мы не знали, каков будет конец этого испытания.

22 сентября 2002 года проходил как обычный день. Наступил вечер, и за окном смеркалось. После того, как мне сделали массаж, я поднялась в спальню, чтобы подготовиться ко сну, когда вдруг зазвонил телефон. «Здравствуйте…» — ответила я как всегда. На другом конце провода я услышала: «Это Талия?» Голос был незнакомый, поэтому я сразу поняла, здесь что-то не так. Мне домой не звонят, спрашивая Талию, потому что никто из знакомых не называет меня моим сценическим именем. Я подумала, что, скорее всего, это кто-то из моих фанов. Он раздобыл мой телефон и теперь хочет получить какую-то информацию личного плана, поэтому я попросила его больше не звонить и повесила трубку. Однако этот человек позвонил снова и спросил, дома ли Талия, а затем, не теряя ни секунды, заявил:

— Ты меня не знаешь, но я друг твоих сестричек, и я их похитил. Так вот, что б ты знала — они в моей власти, и я звоню тебе, потому что в их мобиле был номер твоего телефона. Так что эти две старухи у меня и в моей власти…

Я не стала слушать дальше и, решительно заявив, чтобы он оставил меня в покое, немедленно повесила трубку. Я сбежала по лестнице вниз, туда, где находился Томми, и рассказала ему о случившемся. Он постарался успокоить меня, но я смогла увидеть, что в его глазах появились тревога и страх. Хотя я и не хотела верить только что услышанному, в самой глубине души я знала, что этот голос сказал правду. Я чувствовала это интуитивно и не могла ошибиться. Мой разум отвергал услышанное, а сердце было убеждено в этом. Я почувствовала прилив адреналина и мучительную душевную тревогу, приводящую в отчаяние.

Я тут же позвонила Лауре домой, и мне ответил один из моих племянников, ее старший сын.

— Солнышко мое, а где твоя мама? — спросила я его.

Когда он ответил мне, его голос звучал очень испуганно:

— Тетя, мне только что позвонили и сказали, что мою маму и тетю Эстер похитили.

В ту же секунду я похоронила лавину страха, тревоги, ужаса, боли, бессилия и это отчаяние, которые не давали мне ни пошевелиться, ни как следует подумать. Меня охватило безумное желание бежать, куда глаза глядят, заорать так, чтобы все услышали, рвать на себе волосы или содрать кожу. Кого искать в такой момент? У кого просить помощи? Кто может придать тебе душевных сил? Сейчас мы поняли, что все происходящее не было чей-то дурной шуткой или розыгрышем. Лаура и Тити похищены. Я не могла в это поверить. У меня закружилась голова, и я впала в шок. Больше всего меня волновала одна вещь: весь этот кошмар творился в Мексике, а я находилась в Нью-Йорке, и от этого чувство бессилия становилось еще сильнее.

У меня было три серьезных автомобильных аварии, в которых я, пожалуй, не выжила бы, не будь на то воля божья. Мне оказалось очень хорошо знакомым чувство, когда ты задаешь себе вопросы: «что же это было? что произошло?». Оно приходит к тебе, когда ты понимаешь, что твое настоящее рушится из-за какой-то внезапно нагрянувшей беды. Это сродни лобовому удару, который ты не ждешь. Пока ты еще не осознаешь размах постигшей тебя беды, все кажется тебе каким-то нереальным. Именно это почувствовала я той злополучной ночью после телефонного звонка.

Я сразу подумала о сестрах. Как они там? Не ранены ли? А вдруг их били? Как они там одни, бог знает с кем, испуганные, думающие о своих детях, о своих семьях. В моей голове вертелась единственная мысль: как я могу им помочь? Что я могу сделать? Боже мой, какое бессилие! Какая