Иван

– Да мне и делать ничего не пришлось. Так, надоумить… Она в то время как раз с парнем рассталась. Ну, как рассталась? Застукала его с другой. Страдала. Злилась. Не понимала, как ей жить дальше. И прочее сопливое дерьмо, знаете, как обычно у девочек? – я не знаю, но Марго слушаю внимательно. – Вот я ей и подсказала, мол, найди другого. Илюша увидит – и, как водится, станет локти грызть. Она ж его вернуть думала… А поскольку новая пассия Ильи была из крутой семьи – дорогие шмотки, машины, яхты, Жанне, по-хорошему, нужно было найти мужика не хуже. Понимаете?

– Богатого?

– Типа того. Они потом с Ильей в Инстаграме письками мерились. У кого новая жизнь круче. Вот, собственно, и все, что касается её мотивов.

И ведь умом я действительно понимаю, что девке врать нет смысла. Но вот ведь черт, один хрен не могу поверить... Не могу. И все.

Зачем-то взламываю Жаннин Инстаграм. Не сам, конечно, помогают умельцы. И это – еще одно унижение. Ведь не зная принципа работы этого приложения, я даже не могу толком объяснить, что же хочу увидеть.

Я смешон. Смешон сам себе. Господи…

К счастью, парни у меня в ведомстве работают смекалистые. Очень скоро я добираюсь до архива Жанниных сториз. Вот, как это, оказывается, называется. Одно за другим просматриваю все имеющиеся фото. Летопись того, как «Они с Ильей в Инстаграме письками мерились. У кого новая жизнь круче»…

Я могу собой гордиться. Жанне есть чем мериться, да. Деньги для меня не играют особой роли. И я с большой радостью трачу их на неё.

Я… Я со своими блестящими мозгами и жизненным опытом, которого бы и на десятерых хватило, попал в ту же ловушку, что и тысячи мужиков до меня. По факту я оказался таким же дебилом. Нет, хуже…

Все ложь. Каждый поцелуй. Взгляд. Прикосновение. Стон…

И слова… Лживые.

Я-то себя возомнил невъебическим мачо. А тут вон оно как. Я просто жалкий придурок. Которого обвела вокруг пальца девятнадцатилетняя девочка. Поманив… Я ведь даже не знаю, чем? На что я повелся? Смотрю на нее – и  не понимаю.

Любви больше нет. Зато ярости – сколько хочешь. Она выжигает меня изнутри до пепла, до черных обугленных краев. Я не знаю, за счет чего держусь. Там, где во мне еще недавно был свет – поселяется черная вязкая злоба.

Хочется ее за шкирку схватить и все дерьмо вытрясти. Хочется орать во всю глотку – «Сука, как же ты не понимаешь, что так нельзя? Я ведь и так никому не верил. Ни во что… Ты хоть на сотую долю осознаешь, что сделала? С кем ты взялась играть? Куда вообще влезла? Я же тебя за собой утащу. В яму, что ты для меня вырыла. Я раздавлю тебя, как букашку. И никто меня не остановит».

От моего безумия ее спасает исключительно беременность.

А потом мне звонят… И сообщают, что Жанна в больнице.

В тот момент я нахожусь за несколько сот километров от города. Бросаю все дела и мчу в центр. Бледный врач объясняет мне, что спасти ребенка не было никаких шансов. А ведь я уже привык к мысли, что у меня будет сын.

– Что стало причиной выкидыша?

– Мы не знаем. Так просто бывает.

– Это не ответ. Я хочу знать, что стало причиной выкидыша.

Убью, если она этому поспособствовала. Я ее просто убью.

В такт пульсирующей в висках ярости захожу в палату. Жанна лежит, сжавшись в комочек. Капельница в руке... Может, мне тоже стоит сделать какой-нибудь укол. Вон, как ненормально сердце сжимается. И подпрыгивает. И колотится в груди. Как только кости целы?

– Ты приехал…

Я закрываю глаза. Опускаюсь на стул и вжимаюсь пальцами в кожаную обивку.

– Как это случилось?

Она рассказывает. Плачет… А я ловлю себя на том, что анализирую каждое ее слово. Разглядываю, как под лупой. Неужели и тут врет? Не знаю… Я не верю даже ее слезам. На первый взгляд, вполне искренним.

– Ты этому поспособствовала? – веду пальцами по мокрой от слез щеке.

– Ч-что? – ее глаза потрясенно расширяются.

– Ты что-нибудь принимала? Может быть, специальное лекарство? Или таскала мебель?

– Мебель? – хлопает ресницами. – Какую мебель? Зачем?

– Я не знаю. Так делали раньше, чтобы беременность сорвалась.

– Ты спятил! – кричит она. – Я ни за что бы… Как тебе такое только в голову взбрело? За кого ты меня принимаешь?

В том-то и дело, что я не знаю. Кто эта плачущая девочка рядом? Дышу, как загнанный. И точно так же себя чувствую. Я чертовски устал. От всего. И мне так чудовищно больно… Я не знал, что это может быть так. Внутри клокочет, ворочается что-то ужасное. Рвется из глубин, кромсая плоть. И кажется, будто я истекаю кровью.

В противовес своим словам, Жанна бросается мне на грудь. Я машинально ее обнимаю. Веду ладонью по ее голове. Не понимая даже, чего хочу больше. Свернуть ей шею или утешить.

– Что теперь будет? – шепчет она.

Ничего хорошего. Я чувствую, как падаю в пропасть. И хватаю ее за собой.

Выписывают Жанну уже на следующий день. Заверяют, что, несмотря на случившееся, никаких проблем с зачатием в дальнейшем у нас не будет. Сомнительно. Учитывая, что я ее не хочу. Я вообще никого не хочу. Она меня словно кастрировала тем, что сделала. Тупыми ржавыми ножницами.

– Сколько еще это будет продолжаться?

– Что именно? – отрываюсь от телефона и перевожу взгляд на Жанну. Мы возвращаемся домой с одного важного мероприятия. Она – моя «плюс один». Красивая. Холеная. В шикарном платье по случаю и в драгоценностях. Как символ того, что те, кто против меня играли – ошиблись. Ведь если бы мы расстались – некоторые бы решили, что их план удался. А теперь гадают, на каком этапе я их обставил.

– Вот это все… – она ведет рукой. В глазах блестят слезы. – Ты наряжаешь меня, как куклу, выводишь в свет…

– Разве ты не этого хотела? Можем сфотографироваться. Чтобы тебе было чем похвастаться в сториз. Или… постой-постой, нас ведь и так фотографировали? Сразу для нескольких журналов.

Я знаю, что она давно забросила свой Инстаграм. Просто не могу не возвращаться к этой теме. Жанна сама вручила мне в руки оружие, которым я без колебаний бью её и ломаю.