по земле, на ее лицо трудно было смотреть без того, чтобы какая-то глубокая реакция не пустила корни в твоей душе. Она была больше, чем Элитой, гораздо больше. Самые могущественные вампиры, которых я когда-либо видела, бледнели рядом с ней, и единственными существами на этой земле, способными сравниться с ее обаянием, были три существа, сидевшие рядом с ней.

Магнетическое притяжение этих троих мужчин было настолько сильным, что я просто поймала себя на том, что смотрю, упиваясь их видом с нескрываемым любопытством. Все были одеты в темно-синие костюмы, с плеч свисали тяжелые плащи цвета ночного неба. К их поясам были пристегнуты мечи, на груди блестели медали, в то время как мой взгляд привлек меч женщины, небрежно прислоненный к спинке ее трона.

Несмотря на единую одежду мужчин, все они были такими разными, одинаково красивыми, но по-своему уникальными. На их головах были короны, простые кольца из черного металла, в то время как женская корона была прекрасным украшением из кованого железа, закрученного острыми концами вокруг сверкающих бриллиантов.

У мужчины-вампира, крайнего слева, были светлые волосы, почти небрежно зачесанные назад, теплота его кожи контрастировала с бледным цветом этих гладких локонов. Его глаза были двумя яркими озерами летнего неба, которые притягивали меня и заставляли мой пульс учащаться без предупреждения. У него была квадратная челюсть, а губы естественно изогнуты в улыбке, отчего казалось, что он вот-вот рассмеется или наслаждается собственной шуткой. Его рука легко покоилась на подлокотнике трона, пальцы постукивали по нему, а беззаботность, присущая ему, говорила о том, насколько он был привилегирован.

Я заставила себя перевести взгляд дальше, посмотрев рядом с ним на вампира с гривой густых каштановых волос, собранных в тугой хвост у основания шеи. Его мощное тело, казалось, напряглось, от него исходило такое сильное презрение, что у меня перехватило горло, когда его ледяной взгляд прошелся по собравшейся толпе. Его лицо было острым, безжалостным, совершенно пленительным, как у первого мужчины, но гораздо более грубым. Его щеки были впалыми, а нос представлял собой точеный прямоугольник. Жестокость окутывала его, как плащ, который я сомневалась, что он когда-либо снимал. Его глаза были двумя темными ямами ржавчины, но были привлекательными по сравнению с последним вампиром, чьи глаза были из самого железа.

Он сидел крайним справа, его сжатая челюсть выглядела мощной, как оружие. Костюм облегал его мускулистое тело, а поза говорила о твердости, дисциплине и доминировании. Его волосы были черными, как уголь, они были грубо выбриты по бокам, а затем длина с особой тщательностью зачесана назад на макушке. Черты его лица были сплошь угловатыми, а глубоко посаженные глаза цвета пепла, словно в его взгляде когда-то горел какой-то великий огонь, но только для того, чтобы вспыхнуть, потускнеть и превратиться в пепел. Но из-за красоты и враждебности, пронизывающей каждый дюйм его тела, меня больше всего захватило его измученное выражение лица, его рот был опущен в мрачной скуке, брови низко нахмурены, как будто он уже давно устал от этого дня и, возможно, от всего остального, что ему предстояло. И какая-то часть меня хотела знать, что могло вызвать такую апатию у существа, которое явно держало мир в кулаке.

Четверо членов королевской семьи наконец обратили на нас свое внимание, напряжение прокатилось по моему позвоночнику, когда воздух загудел от предвкушения.

На противоположной стороне двора открылась дверь, и к нам присоединились мужчины. Все чисто выбритые, с коротко подстриженными волосами, что редко можно увидеть в Сфере. Их одежда была самой большой шуткой из всех. Костюмы, которые я иногда видела на вампирах, когда они демонстрировали свою важность.

С проблеском узнавания я заметила среди них Хэнка, его длинная грива теперь была коротко подстрижена, и когда его взгляд встретился с моим, его брови сошлись на переносице. Он слегка кивнул мне в знак приветствия, на что я ответила тем же, прежде чем его взгляд обратился к вопросу о моем отсутствии одежды. Я проследила за его взглядом и увидела шелковое черное нижнее белье, которое было на мне, мой небольшой бюст едва помещался в чашечках бюстгальтера.

Фелиция появилась на подиуме в нескольких шагах от так называемых членов королевской семьи, подняв подбородок, чтобы заговорить. — Принцесса Кларисса из Новой Империи и принцы Майлз, Фабиан и Эрик, я представляю вам лучших людей из Сфер в этом году. Каждый из принцев кивнул на свое имя, отметив их в порядке, в котором они сидели слева направо. Визуально им было около двадцати пяти, но я знала, что их лица не стареют. Им могло быть сотни лет или даже больше.

Из толпы позади нас раздались аплодисменты, но я отказалась обернуться или вздрогнуть, как это сделали некоторые женщины, или даже низко поклониться, как одна девушка в розово-золотом платье.

Я уставилась на членов Королевской семьи, хмурясь и обнимая свое полуобнаженное тело. Я не позволю им увидеть, как я вздрагиваю под их изучающими взглядами или сгибаю спину в каком-либо подобии покорности.

Принцесса Кларисса подняла единственный палец, вращая им в воздухе с игривой улыбкой на губах. — Покрутитесь для нас.

Я нахмурилась, когда некоторые мужчины и женщины подчинились, медленно поворачиваясь на каблуках. Остальные последовали за ними. Даже Хэнк сделал что-то вроде полуоборота. Но не я. Я прижала босые ступни к ледяному камню, и когда вся королевская семья обратила на меня свои взоры, я поборола вспышку страха, пронзившего мое сердце.

— Повернись, — попросила меня Кларисса, на этот раз мягче, ее голос напоминал песню сирены, заманивающую меня на верную смерть.

Я подумывала о том, чтобы подчиниться, я действительно так подумывала. Но, упиваясь их роскошью, я также вспомнила об урезании наших пайков. Я подумала о вампире, вонзающем мне в спину хлыст для скота. Я подумала о Келли и отце и усталых глазах людей в Сфере. Поэтому вместо того, чтобы сделать то, что сказала эта принцесса, я плюнула на каменный пол перед собой и посмеялась над ними всеми, давая им понять, что я о них думаю. Меня забрали у людей, которых я любила больше всего на свете, и я провела слишком много лет, прикусывая язык и склоняя голову перед этими монстрами. Мне больше нечего было терять, и ярость была моим единственным другом, когда она пронзала мою грудь и подбадривала мое неповиновение.

Тишина простиралась так далеко и широко, что звучала подобно гонгу, эхом отдаваясь в вечности и за ее пределами. Мое сердцебиение тикало, как таймер в моей голове, отсчитывая время до неизбежной ответной реакции, которую