Пересек обширный, но заваленный ржавым хламом двор завода, вошел под гулкие своды литейного цеха. Я впервые был здесь в светлое время суток. Правда, солнце пока не взошло, так что сумеречный свет едва сочился через проломы в крыше, но все же можно было обойтись без фонарика. Через несколько десятков шагов я наткнулся на перила, огораживающие люк. Вынул из кармана ключ, присел на корточки и открыл замок.

Внутри было темно, но я уже знал, где находится выключатель. Спустился на несколько перекладин, нащупал пимпочку, нажал. Яркий свет ударил по глазам. Проморгавшись, я спустился в тоннель, отворил тяжелую дверь кабинета. И сразу увидел на зеленом сукне столешницы белый листок бумаги. Я взял его и прочел верхнюю надпись «Саша…». Уже интересно. Ноги меня не держали и не выпуская листка, я добрался до дивана, повалился на него и принялся читать.

«Если ты читаешь это, значит со мною, что-то случилось. Не важно, убит я или тяжело ранен, ты должен продолжать то, что делаешь и поступать так, как велят тебе совесть и здравый смысл. Твои действия не должны зависеть от степени тяжести случившегося со мною. Я кое-что предпринял, чтобы облегчить твою задачу. См. сейф, папка номер 4…» По-хорошему, надо было встать, открыть сначала несгораемый шкаф, за ним — разблокировать сейф, но все тело мое ломило и я решил немного поваляться. Вряд ли, написанное в упомянутой папке, настолько важно, что требует срочного прочтения.

Я и не заметил, как уснул. И мне приснилась война. Багровое зарево над городом и людская мешанина на улицах. Вдали все еще грохочет и вспыхивает, но уже понятно, что с востока неумолимо надвигается колонна боевиков, а вокруг опустевшие дома с окнами, заклеенными бумажными лентами крест-накрест. В лицо летит пепел, и от вони горелой бумаги трудно дышать. На крыльцо городского УВД, над которым еще реет в дымном воздухе государственный флаг, выходит военный в парадном мундире пехотного полковника и картинно стреляет себе в висок. Однако ободранных, окровавленных, преданных и проданных им солдат, которые уже почти дезертиры, это не впечатляет. Они свистят, ржут, матерятся, швыряют в его труп, чем ни попадя. И жутко, до рвоты, воют сирены противовоздушной обороны…

Вздрогнув, я проснулся. В бункере стояла мертвая тишина. От защищенных металлической сеткой плафонов распространялся яркий свет. Естественные надобности требовали немедленно удовлетворения. Я вскочил с дивана и кинулся искать удобства. Еще покойный Сумароков уверял меня, что здесь все есть. Туалет я обнаружил быстро. Сделав свое дело, отворил соседнюю дверь. За ней оказался душ и умывальник. Вымыв руки, я стал исследовать подземелье дальше. И нашел кухню. Мойка, электрическая плита, шкаф с посудой, большой стол, вокруг которого стоят стулья с высокими спинками. Холодильник.

Отворив его, я с изумлением увидел, что он набит продуктами и бутылками. Причем, этикетки сплошь импортные. Видать, все это доставлено прямиком из спецраспределителя, как минимум, горкомовского уровня. Я вытащил пару бутылок чешского пива и упаковку копченых колбасок, я таких не видал еще с момента своего попадания в 1980 год. Нашел среди ложек и вилок, корзинка с которыми стояла в посудном шкафу, открывалку и забрал всё в кабинет. Если уж знакомиться с документацией, то — с комфортом. Выставив и выложив добычу на стол, я принялся открывать сейф.

В прошлый раз так толком и не заглянул в него. Не до того было. И сейчас начал с любопытством вытаскивать картонные, но массивные коробки и раскладывать их на столешнице, рядом с пивом и колбасками. За коробками, в глубине сейфа, обнаружились пачки денег. Они были так туго набиты туда, что я с трудом вытащил одну. В ней оказались сотенные купюры, как значилось на штампике, в сто листов. Десять штук! Однако! Если все остальные пачки такие, то в этом железном бегемоте денег не меньше миллиона. Миллиона советских денег!

Проглотив слюну, я вернулся к столу и принялся открывать коробки. В одной лежали камешки — красные, зеленые, синие, желтые, прозрачные. Во второй — кольца, серьги, цепочки, кулоны из серебра, золота и платины. А в третьей — самой тяжелой — маленькие слитки. По виду это было не золото и не платина, какой-то другой металл, но, видимо, не менее ценный. Мне трудно оценить все это богатство в нынешних деньгах, и все-таки ясно, что в этих коробочках уж точно не меньше, чем на миллион. Я с трудом оторвался от созерцания сокровищ, но все-таки взял себя в руки. Закрыл коробки и поставил их внутрь.

Вытащил из нескольких, вертикально стоящих пронумерованных папок, помеченную четверкой, уселся за стол. Первым делом откупорил бутылку и приложился запекшимся от жажды ртом к холодному горлышку. Сделав несколько глотков, разорвал упаковку с колбасками. Почистил парочку и принялся жевать, время от времени, прикладываясь к бутылке. Желудок с урчанием принял угощение. Я открыл папку. На внутренней стороне клапана был список, содержащихся в ней документов. Всего их было десять, но меня больше всего заинтересовал, озаглавленный «Общее состояние проекта „УВ-ЛФ“ на 13 марта 1981 года». Само собой я им заинтересовался. Поэтому открыл первым.

Большую часть этого документа составляли таблицы, заполненные цифрами и аббревиатурами, которые мне ничего не говорят, так что я сосредоточился на пояснительной записке. И прочитал в ней следующее: «Появление в городе Данилова А. С., стало дополнительным стабилизирующим фактором. Кривая М достигла точки наивысшего роста (см. график 314), что позволяет сделать вывод о необходимости всяческого поощрения педагогической, в том числе и неформальной, деятельности вышеуказанного Данилова А. С. Любое препятствование его усилиям по консолидации группы „Г“ должно быть приравнено к преступлению против государства. В связи с чем, предлагаю выдать гр. Данилову, Александру Сергеевичу специальное удостоверение, предъявление которого обязывает все органы государственной власти РСФСР, а также Союза ССР оказывать ему всяческое содействие.»

Под этими строчками стояла, начертанная красным карандашом резолюция «НЕ ВОЗРАЖАЮ». Я полистал папку еще и наткнулся на плотный конверт, на котором было написано: «Данилову!». Вскрыл конверт и вытряхнул из него красные корочки. На обложке вытеснен золотом герб СССР, а также надпись «СПЕЦИАЛЬНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ». Открыв его, на левой странице я увидел свою фотографию, фамилию, имя, отчество, а на правой грозную надпись «ВСЕМ ОРГАНАМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ СССР!ПРЕДЪЯВИТЕЛЮ НАСТОЯЩЕГО УДОСТОВЕРЕНИЯ НАДЛЕЖИТ ОКАЗЫВАТЬ ВСЯЧЕКОЕ СОДЕЙСТВИЕ. ЛЮБОЙ ОТКАЗ БУДЕТ РАСЦЕНЕН, КАК НЕ ОБОСНОВАННЫЙ». И две одинаковых печати «КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР.» А под печатями подпись председателя этой организации Андропова Ю. В.

Несколько минут я сидел, как пришибленный, машинально прикладываясь к бутылке. С такой ксивой