— Кто напал на Пещерных Медведей и почему? — ошарашенно протянул Гурдар.

— Орден Алого Рассвета. Катра была первожрицей Разиена. Павшего бога. Орден хотел уничтожить и её, и всех её потомков.

— Была… — прошелестел бесплотный голос. — Внучка моя…

Вспышка боли прострелила голову, и каменный пол прыгнул девушке в лицо.

* * *

Бремя ответственности давило на Мортага.

Катра, сестра вождя Коргака, первожрица Разиена, доверила ему, первому следопыту клана, важнейшую миссию — спасти свою внучку. Он поклялся своей жизнью, что убережёт её от опасности. Что, когда придёт время, вытащит её из стойбища. Даже если падут все Пещерные Медведи до одного, маленькая Уба́ша будет жить. Родословная жрицы не прервётся.

Мортаг видел, как изменилась Юкха по возвращении. До исчезновения из девушки ключом била жизнь. Она много и охотно смеялась. С лёгкостью одаривала тёплой улыбкой и простого охотника, и первого воина клана. Запросто помогала и стряпухам, и знахарке с их повседневными делами, несмотря на своё происхождение. Этим часто вызывала гнев своей матери.

Та истово служила Разиену, и бог это заметил. Вскоре Катра уехала в Элдертайд, оставив дочку с роднёй. В глазах Мортага это многое говорило об отношениях матери и её дочери. Он слышал, что в столице Катра стала важной персоной, доросла до титула первожрицы.

Юкха осталась с отцом и дядей. Больше четырёх лет она провела под их опекой. Всё больше своевольничала. Хотела повидать мир, а не жить в пещерах, как её предки.

А потом она сбежала с безродным плотогоном.

Отец с несколькими воинами повёл её на торжище в стойбище Клана Мглистых Выдр. Хотел дать ей возможность развеяться. Купить сладостей у проезжающих торговцев. Посмотреть на диковинные ткани и пряности. Вряд ли он предполагал подобный исход.

Это скрывали, но слухи, как вода, имели свойство просачиваться в мельчайшие трещины. Сквозь любые преграды.

Почти год юная девушка отсутствовала. В какой-то момент Катра вернулась. С напряжённым лицом и страхом в глазах. О чём-то долго беседовала со своим братом вождём. Подняла на уши всех, приказав найти свою дочь. Её искали и ранее, но безуспешно. А вот жрица смогла с лёгкостью установить местонахождение своей кровинки. Юкху вернули. Силой, как слышал Мортаг. С собой она принесла маленький кричащий свёрток, который назвала Убашей.

Молитва. Убаша значило «молитва».

Следопыт не знал, о чём именно была эта молитва. И кому. Однако Мортаг видел, что Юкха стала лишь тенью себя прошлой. Больше не смеялась. Не улыбалась. Не помогала никому. Замкнулась в себе и угрюмо взирала на мир сквозь вечно заплаканные глаза. Не расставалась с младенцем и постоянно вполголоса что-то говорила ей. Напевала. Рассказывала.

Катра перевела весь клан на осадное положение. Готовилась к атаке. К нападению. Многие считали её опасения блажью, но вождь верил сестре. И вот в один день они пришли. Как и говорила Катра.

Люди! На севере Берклэнда! Неслыханно!

А Мортаг смог исполнить свою клятву. Когда вторгшиеся окружили кольцом жрицу и последних защитников, следопыт подхватил ребёнка и понёсся к тайному ходу, что загодя показала ему жрица. Он даже не знал до этого, что внутри главного зала вообще имелся такой спрятанный путь. Как не знал он, что стало с Юкхой.

Залетев внутрь узкого тоннеля, орк дёрнулся и едва не выронил свёрток. В теле резко и зло вспыхнула боль. Он чувствовал стрелу, засевшую промеж лопаток, но упрямо двигался вперёд. Двигался, потому что обещал позаботиться о младенце. Потому что кроме него это сделать было некому.

Тайный ход вывел его вдали от стойбища. А специально подготовленные валуны, что держались лишь на одной прочной подпорке, позволили намертво замуровать этот путь. Погоня не сможет их настигнуть.

Мортаг знал, что его единственное спасение заключалось в Клане Гремящего Пика. Ближайшее стойбище, где его раны могли обработать, а плачущую Убашу накормить. Следопыт неумело пытался успокоить младенца, своих детей он не имел, но крошечный свёрток никак не желал затихать. Возможно, она чувствовала, что все её родственники покинули этот мир.

Если бы не данная клятва, орк предпочёл бы умереть там. Со своими друзьями. Со своим народом. Раздирая горло ублюдочным людишкам, что с ненавистью в сердце и мечом в руках пришли в его дом. Однако мужчина упрямо переставлял ноги, что всё хуже слушались его. Упрямо брёл сквозь зимний лес, надеясь, что плач крохи не привлечёт хищников.

В глазах темнело, а, может, просто ночь опускалась на Виашерон. Следопыт не знал. Он дал клятву. Он её исполнит.

Прыжка барса Мортаг не увидел. Как не почувствовал клыков, раздирающих его артерию и ломающих позвонки. Смерть мужчины была быстрой и почти безболезненной.

Свёрток, упавший на снег, заголосил ещё громче. Отчаянно.

Хищник, отпустивший тело обмякшего двуногого, подобрался вплотную к источнику неприятного шума. Оскалил клыки, изучая вопящий и дурно пахнущий комок. Приблизил морду, собираясь избавиться от гвалта, и замер.

Едва заметная тёмная искра выстрелила из свёртка. Вошла в твёрдый череп барса, наполняя его разум страхом и смятением. Хищник рванул со всех ног прочь. Лишь вцепился в ногу добычи, уволакивая её за собой. Он двигался до самой берлоги, ни разу не остановившись. Потому что знал.

В зелёном детёныше была заключена смерть.

Убаша осталась лежать, глядя янтарными, как у её матери, глазами на темнеющее небо над головой. Мортаг не ошибся, ночь вступала в свои права. Она плакала изо всех сил. Во всю мощь своих крошечных лёгких. Ей было холодно, но всё сильнее малышку тянуло в сон.

— Ну-ну-ну. Кто там шумит? — хриплый голос раздался где-то в стороне.

И в поле зрения крохи вплыло мужское лицо. Недоверчиво осматривающее свёрток, брошенный посреди леса.

— Откуда ты взялась здесь, малышка? — протянул неизвестный. — Нет, это не дело…

Убаша хотела зареветь ещё сильнее, но уже не могла. Лишь беззвучно икала. Большие ладони подхватили её и засунули за пазуху. В тепло. Где младенца быстро сморил сон.

Ей снились янтарные глаза матери.

* * *

Тёплые ладони гладили лицо Фурии, и она не могла разобрать: это всё ещё было частью её странного сна или уже реальностью? Снов ей привиделось великое множество. Из самых разных временных отрезков. Из самых разных мест.

— Что ты сделала с ней, сука?! — говорящий едва сдерживал ненависть в себе. — Если ты хоть как-то навредила ей, я…

— Просто отомкнула