Шрифт:
Закладка:
— И что мне надо сделать?
— Убить одного профессора, симпатизирующего белым. Дальше дорожка расследования тебя выведет к нужной организации. И к её главе. Убийство можешь устроить на свой вкус. Главное, во время расследования своего же преступления, таскай всюду с собой своего друга. Лучше вообще его не оставлять одного. А ещё лучше, когда найдёшь эту организацию, внедрить к ним Феликса.
— Внедрить к ним?
— Именно. С тобой, как с ангелом хранителем, ему будет безопаснее, чем одному. Но ещё безопаснее ему будет в стане лисоловов, без документов спецслужбистов. Поверь, на таком видном месте, никто его искать не будет. А кроме того, вы так легко подберётесь к голове рыбы.
— Что-то я не понимаю, если они хотят его убить, то разве не должны знать, как он выглядит?
— Нет, ты не понимаешь, как это работает. Они ещё пока не знают, что хотят. Но твой милый друг уже запустил цепочку событий, которые в итоге приведут к тому, что ему будет грозить опасность. Поэтому, счёт у тебя идёт на дни. Запачкай лапы кровью как можно быстрее. А я позабочусь о том, чтобы остановить на время роковой маятник, раскачивающийся над вами.
— Что-то я всё ещё не знаю…
— Это не предложение. Это приказ. По крайней мере, если ты ещё хочешь оставаться членом Внешнего Круга…
После этих слов меня бросило в дрожь. Картинка чётко сложилась в голове. Мало того, что Йозеф обманывал меня всё это время, изображая искреннее участие в расследовании преступления, которое он сам же совершил, так, кроме того, он и сам был участником этого чёртового Общества. Всё это время… А значит, что я изначально был просто инструментом. Для всех них, а не только для Мартина или Юмалы.
Все, абсолютно все, кроме меня знали про Общество. И Мария, и Йозеф. Не знаю, насколько они были в курсе участия друг друга. Знакомы ли они были с Австером или Зефиром, но мне до этого не было никакого дела. Я оказался одурачен. И был единственным дураком в комнате.
Я выскочил из шкафа, не считаясь с последствиями. Мне просто хотелось увидеть, какого будет его лицо. Как он отнесётся к тому, что его раскрыли. Как он отнесётся к тому, что я теперь знаю его тайну. Знаю, что он, не сковывая себя угрызениями совести, безбожно врал мне и в итоге стал причиной, по которой я забрёл в эту ловушку.
— Как ты мог, Йозеф?! — крикнул я ему.
В тот же момент Юмала растворился в воздухе, а сам койот, будто бы вышел из ступора и покачал головой, будто не веря своим глазам:
— Феликс? Тебя здесь быть не должно… — в его глазах не было испуга, только странная тоскливая пустота.
— Ты меня обманывал! — я подбежал прямо к нему и, схватив за ворот, вытащил из-за стола.
Тряся его руками, я всё повторял:
— Зачем? Зачем? Зачем? Ты всё это время знал об Обществе?
Но он осадил меня, спокойно отодвинув от себя одной рукой:
— Феликс, я должен сделать то, что меня просит мой начальник. Если вопрос обстоит так, то… моё неповиновение карается смертью. И ладно бы моей. Но то, что он говорил про тебя. Кажется, что это было не столько позитивная мотивация, сколько скрытая угроза. Я потерял товарищей по партии, потерял родителей, потерял жену, потерял предыдущего напарника. Я не могу потерять и тебя.
— Он ещё не совсем вышел из своего времени сна, Феликс. — сказал Мартин, стоявший за моей спиной, — Он всё ещё воспринимает твоё появление, как странную абстракцию, созданную его мозгом для персонального, посмертного ада. Поэтому он так спокоен и собран. И поэтому пока тебе бесполезно высказывать ему какие-нибудь претензии. Для него сейчас это ступорящий сон.
Тилацин подошёл к койоту, который смотрел на него мутными глазами, и, достав из-за пазухи походную флягу, вскрыл её. Даже до меня моментально донёсся запах жжёного масла и гнилых фиников:
— Заккум? — спросил я.
— Для спящих, это всё равно, что нашатырный спирт. Только скажи, и я разбужу его. Или, быть может, ты хочешь навсегда избавить эту реальность от столь подлого обманщика, который участвовал в Обществе в тайне от тебя? Тогда только дай мне руку и подумай…
— Нет! Мы не будем его убивать!
— Ты разве не зол? Не хочешь мести за такой наглый обман?
— Нет! Да я… Да я бы никогда!
— Значит, тебе ещё пока рано проходить через переосмысление доверия…
— Что?
— Мне казалось, что если ты увидишь, что изначально, с самого вступления в эту структуру, ты был обречён оказаться в этом самом моменте переосмысления, то ты захочешь крови. Как я её хотел, когда оказался дважды выведен из тумана обмана моих богов. Первый раз, когда узнал об их существовании, а второй, когда понял их смертность.
— Значит… Это всё твоих лап дело изначально? И ты давно выбрал целью именно меня?
— Ты просто так напоминаешь меня самого… Я испытываю к тебе симпатию, Феликс. Но не думай, что весь этот спектакль только ради тебя. Я устроил представление для всех. Думаешь, Йозеф знал, что помогает мне убивать бунтарей и оставшихся проклятых во Внешнем Круге?
— Но зачем?
— Чтобы очистить Общество. Мне больше не нужны эти профессора, ворующие мои записные книжки. Не нужны бандиты, утопающие в своей власти. Не нужны убийцы, которые не справляются со своей работой из-за личных чувств. Не нужны священники. Не нужны койоты-чекисты. Вскоре я смогу править и без их вредоносного участия. И, как я тебе говорил, никто не помешает мне избавить человечества от его бремени рабов Альчеры. Я выступаю за верное дело. За что выступает Йозеф?
Я посмотрел на койота, который всё ещё пребывал в определённом трансе и предположил:
— … за меня?
— Ха! Если бы. Он просто боится остаться совсем один. Опять. Из-за этого страха и недостатка любви, он убил родителей Морозова. Из-за него, он загорелся местью самому офицеру Охранки. Он вообще ни о ком, кроме себя не думал! Ты думаешь, если бы ты умер, он бы скорбел по тебе? Особенно после того, что ты видел до этого.
Я прокрутил в голове то, что мы наблюдали в "воспоминаниях" Йозефа. И правда, нигде в них он не испытывал боли от потери. Лишь гнев.
— Это всё равно не повод… — я отказывался верить.
— Неужели ты не хочешь