– Корабль с тракторами затонул в Атлантическом океане.

– Да? То есть ты хочешь, чтобы я соврал клиентам о кораблекрушении? Думаешь, они поверят? В прошлом месяце корабль барахтался в Японском море.

– Пожалуйста, не говори об этом никому! Дело в том, что я крепко влип. Это правда.

– Какая неприятность, Пабло! Бедная страховая компания, ее обяжут выплатить стоимость шестисот тракторов, – сказал я, чтобы его успокоить.

– Нет никакой страховой компании. Я отказался от страховки, чтобы снизить стоимость.

– В таком случае завод должен возместить тебе убытки. Они ведь не передали тебе товар.

– Я покупал не на заводе, а у представительства в Париже. Вчера пробовал их разыскать, но они исчезли. Уже три месяца не платят за телефон, – сообщил явно расстроенный Пабло.

– Тогда тебе придется вернуть деньги клиентам из своего кармана.

– Я настолько беден, что в карманах, кроме дырок, у меня ничего нет. Я израсходовал все бабки на развитие дела и на девочек.

– Шестьсот тысяч долларов?

– Пятьсот девяносто девять тысяч. Ты не представляешь, как дорого давать взятки. Бюрократы глотают банкноты, как моль шубы. Мне повезло только в одном – я получил банковскую гарантию от Банка интеграции.

– Не обольщайся, – ответил я. – Я работал в этом банке. Он прогорел. У них в хранилище дети директора играют в ковбоев.

– Меня не пугает банкротство этой богадельни. За нее ручается Центральный банк. А это значит, что я сам за себя ручаюсь, поскольку я плачу налоги и являюсь полноправным членом общества. В общем, правительство заплатит.

– К слову говоря, когда я получу зарплату?

– Можешь взыскать ее с меня, объединившись с секретаршей и шестью сотнями заказчиков. Правительство выплатит мои долги всем. Сейчас я выпишу тебе чек на сумму, которую задолжал, – пообещал Пабло любезно.

– Он будет иметь какую-то ценность?

– Символическую. С финансовой точки зрения он ничто, поскольку я банкрот.

Два часа спустя я, практически ослепнув, доковылял до дома. Переступив через порог, едва различая силуэты сквозь залепивший глаза гной, я заметил молодого медиума в гостях у жены. Они пили кофе. На ломящемся от закусок столе не нашлось бы места даже для коробка спичек. Я разглядел четыре сорта хлеба, печенье, пирожки, шоколадный торт, торт со сливочным кремом, мармелад из малины, персика и яблок, молочные сладости, хамон, салями и мортаделлу, икру, паштеты из мяса и печени, фрукты, пару кипящих чайников.

– Что отмечаете? День рождения Аллана Кардека? [28]

– Мне просто захотелось пригласить Лусио на чай, – ответила мне Талия. Я продолжил свой путь по дому медленным хромым шагом, и она воскликнула: – Что за свинство. Ты замарал мне ковер. Какие ужасные пятна! Это что, глина?

– Это называется кровь. Вообщ, она должна бегать по моим венам. Но только что собака впилась мне в левую ногу.

– Она ведь позавчера на тебя напала, – возмутилась Талия, заклиная меня вернуться в прошлое, как если бы я был древним духом, который по ошибке просочился в настоящее и испортил ей чаепитие.

– Позавчера собака вцепилась мне в правую ногу. Думаю, она об этом забыла. Придется вручить ей письменное подтверждение в том, что она меня уже кусала, а то завтра опять набросится.

– Только не говори, что ты столкнулся с тем же животным.

– Если у него нет брата-близнеца, то это тот же рассадник блох, – подтвердил я.

Молодой медиум принялся оказывать мне первую помощь вместе с Талией. На кухне они промыли мне рану. По их словам, зубы проникли неглубоко, то есть собака ногу мне не ампутировала. Я отказывался смотреть на разорванное мясо. Осмотревшая рану Талия, назвала ее тяжелой и предложила:

– Нужно вызвать врача.

– Имейте сострадание, не звоните никому. Врач распорядится вколоть мне полную дозу вакцины. Еще один укол отправит меня на тот свет.

Домой я явился на своих двоих. А эти сердобольные сделали из меня инвалида. Чтобы помочь мне добраться до кровати, они подхватили меня под руки, как если бы я получил пулю. Паникерша Талия воспользовалась драматическим моментом, чтобы рассказать медиуму о череде несчастных случаев, которые меня преследовали. Жена предположила, что я стал магнитом, притягивающим невзгоды. Она потребовала срочной защиты от сверхъестественного невезения.

– Приведи его на сегодняшний спиритический сеанс, – посоветовал ей молодой медиум.

– Ни за что не пойду, – предупредил их я. – Я больше не встану с кровати. Подожду, пока меня не доконают слепота или бешенство. Или пока на мою голову не рухнет потолок. Уверен, что, если приму участие в сеансе, в меня вселится дух Торквемады [29].

Одним из лучших подарков, которые я мог преподнести жене, были болезни. Знай я об укусе заранее, завернулся бы в лощеную бумагу и в таком виде презентовал себя Талии. Однако обертки и не требовалось. Она без лишних церемоний обездвижила меня подушками и принялась практиковаться в помощи ближнему своему. Я предложил было нанять сиделку. Не настаивая. Я не настолько жесток, чтобы лишить Талию радости промывки моих ран. Тот факт, что сделанные ею повязки спадали через полчаса после наложения, меня не беспокоил, ей же он дарил возможность снова поковыряться в укусе. При этом она не забывала капать капли мне в глаза в положенное время. Кроме того, она удвоила дозу антибиотиков, поскольку ее рвению было мало того количества, которое выписал доктор. В итоге у меня разразился неудержимый понос. Врач объяснил, что избыток антибиотиков уничтожил нормальную флору кишечника. Талия в порыве заботы обрушилась как на врагов, так и на союзников.

Ее беспокойство обо мне не ограничивалось лишь терапевтическими вопросами, она также решила защитить меня от вредоносного излучения. Для этого она распорядилась установить на крыше дома громоотвод. Однако ей пришлось пожалеть о принятых мерах предосторожности, когда молодой медиум заверил ее, что штуковина притянет на наши головы негативное излучение со всего квартала. На следующий день она распорядилась демонтировать устройство и заодно телевизионную антенну, которая показалась ей подозрительной. Вечерний сериал превратился в импрессионистскую картину из световых пятен. Конъюнктивит мешал мне наслаждаться этим произведением искусства. С клоунадой покончил Патрокл, он явился, прочитал проповедь о вреде слепого фанатизма и распорядился вернуть на место антенну и громоотвод.

А чем все это время была занята Хулия? Спросите хоть у черта, потому я о ней знать ничего не хочу. Убедив себя, что видеться с ней я не желаю, я врал себе, что наша встреча будет мне крайне неприятна. Однако она продолжала паразитировать в моем воображении. В нем она существовала автономно, хоть и под прицелом моих ревнивых глаз. Не думайте, что моя фантазия обрекла ее на заключение