Вздрогнув как от электрического тока, я подалась назад.

Я не могла избавиться от странного ощущения, что этот тип знает обо мне гораздо больше, чем я сама.

И это пугало до усрачки.

— Так все-таки как тебя зовут? — незаметно облизав пересохшие губы, спросила я.

И у меня перехватило дыхание от того, как ярко сверкнули под темными бровями глаза цвета молнии.

— Я напомню тебе перед брачной ночью, — сухо оборонил мужчина, одергивая пиджак и выпрямляясь во весь свой немаленький рост.

Внутри меня ёкнуло.

Это действительно происходит наяву?..

— Я арендовал Центральный ЗАГС на семь утра, — голос отца за спиной был непривычно торопливым и заискивающим.

И мне захотелось с вертушки вмазать ему по лицу.

— Отлично, — кивнул мой будущий, мать его, муж. — Я отложил все свои дела на весь день. Это будет даже весело.

Меня будто припечатали кувалдой.

Весело, блять?!

— А ты не хочешь пригласить невесту на первое свидание и узнать ее получше до того, как поставить подпись в регистрационной книге? — скрестив руки на груди, фыркнула я.

Я изо всех сил пыталась нащупать почву под ногами, но ее не было. Я вязла в топком болоте, у которого не было дна.

— Я узнал все, что хотел, — хмыкнул мужчина, одаривая меня тяжелым взглядом исподлобья. — И, поверь, удивить меня тебе не удалось. Я увидел ровно то, что и ожидал. И меня это более чем устраивает.

Я скрипнула зубами так громко, что заныла челюсть.

— Я не умею готовить, — щурясь, как дикая кошка, процедила я. — И в постели бревно. Поэтому подумай еще.

Спиной я чувствовала прожигающий взгляд отца, но мне было плевать.

Я не могла перестать думать о Горецком, который все утро не сводил с меня сияющих глаз и который скормил мне подгорелую пересоленную яичницу. Но это была самая, сука, вкусная яичница за всю мою жизнь…

— Готовить для нас будет повар, — равнодушно пожал плечами мужчина, чем-то напоминавший мне Дэниела Крейга в роли Бонда. — А в постели мне будет достаточно твоего присутствия. Дальше я все сделаю сам.

По телу пробежала нервная дрожь.

Я не могла представить рядом с собой кого-то еще кроме Горецкого.

— Тебе нужно хорошенько выспаться и отдохнуть, — хмыкнул мужчина, от которого не укрылась моя реакция. — Завтра тебе предстоит насыщенный день. И ночь.

Меня передернуло.

Но это лишь развеселило моего жениха.

— Приставь к ней охрану, — бросил он моему отцу и, мазнув по мне насмешливым взглядом, направился к выходу.

Я осталась стоять на месте.

Безразличие тяжелым одеялом опустилось мне на плечи.

Я больше не хотела бороться.

Я больше не хотела выживать.

Я хотела сдохнуть и больше никогда не вспоминать о Горецком.

— Отдай мне телефон и поднимайся в свою комнату, — отец за моей спиной как всегда тонко уловил момент, когда во мне что-то надломилось.

Я медленно развернулась и посмотрела в родные глаза.

И не увидела там ни сожаления, ни раскаяния, ни сострадания — ни-че-го.

Мой отец был таким же пустым, как и я.

— Почему именно он? — безучастно поинтересовалась я.

Я ведь помнила своего «жениха». Он появился в нашем доме незадолго до смерти мамы.

Немногословный, красиво сложенный молодой мужчина, до жути пугающий меня, тогда еще пятнадцатилетнюю девчонку, своим неподвижным парализующим взглядом. Сколько ему было? Двадцать пять-тридцать?

— Этот мужчина создан для власти, — мечтательно улыбнулся отец. — Я приметил его еще до карьерного взлета в ФСБ. И сразу понял, что он сделан из того же теста, что и я. Поэтому я буду безмерно счастлив, если он станет частью нашей семьи!

Я не сдержала хриплого рваного смешка.

— У тебя нет семьи, — безжалостно отрезала я, засовывая руки в карманы мужских трико. — А этот хрен попользуется тобой и выкинет на помойку. Уж тебе ли не знать, как это происходит.

Отец окинул меня медленным оценивающим взглядом, от которого мне стало тошно.

— Ошибаешься, ты — моя семья, дочка, — вкрадчиво протянул он, на секунду превращаясь в того, с кем я так любила гулять в парке и кого боготворила, как бога. — А насчет «попользоваться и выкинуть» поговори с тем, чьи штаны на тебе сейчас надеты.

Блять.

— Странно требовать от меня целомудрия после всего, через что я прошла, — цинично хмыкнула я, приподнимая бровь.

Отцу был важен конечный результат. И он никогда не интересовался, какими способами я компрометировала мужчин, которых он мне подсылал. Представляю, как он охренел бы, если бы узнал, что я лишилась девственности только вчера.

— Лина, я лишь хочу, чтобы ты включила мозги и перестала думать своей потекшей пиздой! — рявкнул отец, нависая надо мной грозной тенью. — Ты думаешь, я не знаю про твоего Горецкого?

Внутри меня похолодело.

— Да я наблюдал за вами разве что не с попкорном, — зло усмехнулся отец. — И все ждал, когда до тебя, наконец-то, дойдет.

Я застыла, не в силах справиться с удушьем.

— Несравненный Руслан Александрович не просто так устроился куратором именно в твою группу, — тихо проговорил отец, вглядываясь в меня, как в дохлое насекомое под лупой. — Помнишь первого мужика, которого мы заставили бежать из страны, бросив свой бизнес?

Перед глазами поплыло.

Я никогда не забуду ту ночь.

В тот момент моя реальность исказилась настолько, что мне казалось, что я помогаю отцу. Спасаю его от плохого человека.

«Плохим» человеком оказался мужчина за сорок с внешностью капитана дальнего плавания из советского кино. Он до последнего думал, что я привела его в гостиничный номер, чтобы устроить встречу с отцом. И заметно напрягся, когда понял, что в номере мы только одни.

Но потом он неосмотрительно выпил кофе со снотворным и буквально свалился на огромную кровать в центре комнаты.

Я сняла с нас одежду и сделала такие провокационные фото, что меня до сих пор выворачивало от самой себя.

Но отец был счастлив.

Он говорил, что я спасла его от смерти.

И я верила.

До следующего мужчины. А потом еще одного. И еще…

— Это был старший брат Горецкого, — резкий голос отца стал пощечиной, которая привела меня в чувство.

Широко распахнув глаза, я уставилась на отца.

Так вот в чем дело.

Горецкий мстил мне за своего брата.

Меня начал разбирать дикий смех.

Боже.

Нелегко Руслану, наверное, пришлось. Он ведь еще и трахнул меня. Представляю, как ему было противно…

— Поднимайся наверх, Лина, — устало вздохнул отец, глядя на меня с жалостью охотника, которому не удалось с первого выстрела убить животное. — Тебе принесут ужин и снотворное. Ты поспишь и все забудешь. А завтра у тебя начнется новая жизнь с