Ничего не ответив, я проскользнула в аудиторию. Картинка перед глазами расплывалась. Лица однокурсников слились в одно сплошное пятно. Но зато я хорошо слышала их перешептывания и смешки.

Боже, представляю, какой жалкой я была в этих нелепых мужских штанах с потерянным бледным лицом и зацелованными припухшими губами.

Мне хотелось выбежать из класса и запереться в туалете, захлебываясь от душащих рыданий.

А Горецкий, казалось, этого даже не замечал.

— Сегодня мы пишем семинар, — деловито проговорил он, раскладывая ноутбук на столе. — Опоздавшей госпоже Ароновой сразу минус балл.

Я опустила свое полуживое тело на свободную парту и отвернулась к окну. Если Горецкий хотел добить меня, то у него не получилось. Мне уже было все равно. Я перешла в автоматический режим выживания.

— Аронова, вы готовы к работе или вам нужно время, чтобы хорошенько выспаться и переодеться? — насмешливый голос Горецкого ослепительным лезвием прошелся по онемевшей коже.

Ах ты сука!..

— Нет, Руслан Александрович, я готова к вашему семинару на все сто, — повернув голову, растянула я губы в улыбке опытной черлидерши. — И даже то недоразумение, что произошло этой ночью, не помешает мне написать эту работу лучше всех.

Мне было плевать, что одногруппники прекрасно догадывались, какое «недоразумение» я имела в виду. Да похуй!

Я готова была прямым текстом выплюнуть Горецкому в лицо, какой он гондон.

— Недоразумение, значит… — недобро усмехнулся мужчина, постукивая пальцами по столу.

Его серые глаза потемнели от ярости, а тело под белоснежной рубашкой напряглось так, что это заметили, блять, все!

Холодно усмехнувшись, я посмотрела Горецкому прямо в глаза.

Он думал, что я, как покорная овечка, проглочу все оскорбления и хамство?!

Да пускай пиздует в далекие края!

— Мы уже начнем или продолжим обсуждать мою личную жизнь? — приподняла я бровь, умирая от желания врезать своему преподавателю по лицу, а потом оседлать его и поцеловать так, чтобы кровь закипела в жилах.

— Я не особо люблю короткие пошлые рассказики, поэтому вернемся к семинару, — губы, которые заставляли меня практически рыдать от наслаждения, растянулись в издевательской усмешке.

Я чуть не зарычала от злости.

— Давайте, я раздам листы, — прозвучал спокойный голос Егора. Кто-то должен был остановить это безумие.

Отведя от меня горящий взгляд, Горецкий отдал стопку бумаг Егору и переключился на свой ноутбук. Его плечи чуть расслабились и, кажется, вся аудитория с облегчением выдохнула.

Глубоко дыша, я уставилась на свои руки и встряхнулась только когда Егор аккуратно положил передо мной лист бумаги.

Я подняла глаза и встретилась со слегка грустными, но улыбающимися глазами. Ободряюще подмигнув мне, Егор пошел дальше. А я осталась один на один с листком бумаги, от которого зависели моя итоговая оценка и стипендия.

Теперь я даже не сомневалась, что Горецкий сделает все, чтобы испортить мне статистику из-за этой работы.

Да хрен ему!

Я с таким остервенением сжала ручку в пальцах и начала писать, что в некоторых местах бумага просто продырявилась.

Минут сорок я не поднимала головы и строчила, как сумасшедшая. Я знала данную тему досконально, и мою работу вполне можно было публиковать в каком-нибудь научном журнале.

Я просто не могла позволить Горецкому придраться хоть к чему-нибудь.

Закончив контрольную в рекордно короткие сроки, я убрала пенал в рюкзак и резко встала из-за парты.

Горецкий медленно поднял голову и смерил меня взглядом голодного удава.

Нацепив маску равнодушной стервы, я неторопливо подошла к его столу.

Мне было плевать, что на мне было одето и как я выглядела. Я знала, что каждый мой шаг высекает искры, и готова была поспорить, что от моей дерзкой улыбочки у Руслана Александровича встал, как каменный.

— Я закончила, — хмыкнула я, роняя исписанный лист на стол. Приставка «за» была здесь явно лишней.

Ноздри Горецкого хищно колыхнулись.

— Может, стоит остаться и подумать еще, Аронова? — зловеще протянул он, впиваясь в меня немигающим взглядом.

Я усмехнулась.

— А смысл?

И не дожидаясь ответной реакции, направилась к выходу.

Если Горецкий захочет — он найдет меня.

Блять, да если он захочет, то прямо сейчас схватит меня и, развернув, поцелует при всех. Ему всегда было плевать на окружающих. Он делал только то, чего по-настоящему хотел.

И сейчас он хотел, чтобы я ушла.

Поэтому я беспрепятственно вышла из аудитории и, закрыв за собой дверь, спустилась на первый этаж.

В груди разрасталась буря такой силы, что я начала задыхаться.

Кое-как добравшись до туалета, я закрылась в кабинке и обессиленно опустилась на закрытую сидушку.

Меня трясло и колошматило, как наркоманку в завязке.

Я никак не могла избавиться от воспоминаний прошлой ночи, когда Руслан был таким страстным и открытым. Его хрипловатый смех звучал у меня в ушах. От его поцелуев до сих пор горели кожа и губы. А его искристые улыбающиеся глаза навсегда запали в душу.

Сука, как же глубоко он пробрался мне под кожу…

Звонок, обозначивший конец пары, встряхнул меня и заставил подняться. Я не могла вечно прятаться в тесной кабинке.

Включив ледяную воду, я умылась и, не глядя на себя в зеркало, выскользнула из туалета.

Да пошел ты, Горецкий!!

Больше я в твои игры «горячо-холодно» не играю!

У меня и без тебя до хрена проблем.

Так что можешь засунуть все свои пять коробок презервативов себе в одно место! Или затрахать всех стриптизерш до смерти!

Мне по хрену!

Я была так зла, что мне стало жарко. Кровь бурлила во мне, как кипящее масло. Задыхаясь, я выскочила на крыльцо.

Холодный воздух слегка отрезвил меня. Натянув капюшон, я обняла себя руками и, закрыв глаза, подставила горящее лицо колючему ветру.

Кровь, шумевшая в ушах, постепенно стихала, и я начала приходить в себя.

Я все еще в универе.

И на улице по-прежнему поздняя осень.

А еще в кафе меня ждал Алекс.

Поэтому хватит драмы.

Утираем сопли и идем на встречу с парнем, который по-настоящему любил меня и ценил.

Я невольно улыбнулась и, взявшись за перила, начала спускаться с крыльца.

Ветер с дождем бил прямо в лицо, и мне пришлось натянуть капюшон пониже и прикрыть глаза.

Но даже это не спасло меня от яркой картинки, разворачивающейся неподалеку.

Мужчина в черном пальто приобнял за талию хрупкую девушку в бежевой куртке и, с улыбкой уткнувшись лицом в ее темные блестящие волосы, оторвал малышку от земли и закружился вместе с ней на месте.

Ветер разносил их громкий смех.

Черт.

Парочка была такой красивой