Октаву эта фраза ввела в ступор — быть влюбленным сразу в две вещи это как-то очень неправильно, даже если одна из них вообще не человек, а абстрактное понятие.

Но сейчас это было не столь важно.

— Я могу еще чем-то помочь?

— Нет, спасибо, я пойду…

— Ну тогда, хорошего вам дня! А мне надо спешить, работа, работа, работа, да и философы не ждут…

Увертюр трусцой заспешил вверх по лестнице, а Октава, даже не провожая его взглядом, метнулась в зал.

Она оглядела пустые зрительские места, потом — пустую сцену, потом — еще более пустые ступени, ведущие вниз.

— Глиц! — крикнула Октава. Акустика в зале оказалась настолько хорошей, что собственное дыхание казалось далеким грохотом камней, а уж во что превратился крик, говорить даже не стоит.

С минуту ничего не происходило — потом на сцене открылся люк, и из него вылез Пшикс, беспорядочно мотая головой туда-сюда, как разбуженный сурок.

Октава замахала рукой и поспешно спустилась к сцене.

— Глиц! Как хорошо, что ты на работе!

— Эм, доброе утро, я тоже очень рад тебя видеть.

Повисла неловкая пауза, словно бы Октава только что застала пиротехника с любовницей — в принципе, так оно и было.

— Ты знаешь, если хочешь встретиться, ну, сходить погулять и все такое, давай чуть позже, потому что сейчас я немного работаю. И дел еще полно, — улыбнулся Глиццерин, садясь на край сцены.

— Нет, не хочу выбивать тебя из графика, и я совсем не по этому поводу, — отрезала Октава. — Я хотела прибежать еще вчера в ночи, но подумала, что ночью беспокоить тебя неправильно. К тому же, я не знаю, где ты живешь, вот и прибежала сюда в такую рань, потому что…

Она многозначительно замолчала.

— Что-то случилось? — успел вклиниться в тишину пиротехник.

— Да, — не стала тянуть Крокодила младшая. — У меня украли жизнь, Глиц.

Пиротехник, до этого беззаботно болтавший ногами, замер.

— Ту самую жизнь?

— Да, именно ее.

— Ну, на этот раз мы точно знаем, где живет господин Омлетте́, хотя я сомневаюсь, что это был он.

— Я даже не подумала на папу, Глиц, — Октава призадумалась. — Я точно знаю, кто это сделал.

— Ты что, его видела?

— Последние дни я вижу его по несколько раз на дню. Это был Честер Чернокниг, Глиц. И нам что-то надо с этим делать, потому что… по-моему, он что-то задумал.

У Честера Чернокнига было много планов, он всегда что-то придумывал, но обычно эти задумки ограничивались базовыми подготовками к свадьбе: докупить что-то, договориться с кем-то, придумать что-то, ну и далее по свадебному списку.

Вот и сейчас, греясь в хрустальных лучиках солнца и порхая своей бордовой с золотыми нашивками накидкой, лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов шел по полной утренней свежести и розовой пыльцы цветущих деревьев улице, шагая по совершенно обычным свадебным делам.

Правда, на этот раз, они были прочно связаны канатом с грандиозной задумкой. Настроению прибавляло тонуса и вечерняя шалость, которая удалась на все сто.

Когда Честер вошел в лавку «Воск, воск и еще раз он самый», его уже поджидал хозяин, явно пребывающий в не менее хорошем настроении. Приход Честера всегда сулил хорошую прибыль, много-много комплиментов и, иногда, даже приглашение на свадьбу. А грандиозность свадьбы мадам Крокодилы уже начинала поражать умы.

— Прекрасное доброе утро, господин Восск! — заверещал церемониймейстер, оглядываясь по сторонам. — Свечи уже привезли?

— Господин Чернокниг! Двадцать ящиков, все уже здесь, как мы и договаривались, — улыбнулся Восск.

— Я посмотрю?

Кивнув, хозяин пригласил Честера за прилавок и указал на несколько коробок. Открыв одну из них, церемониймейстер выудил наружу свечу, которая больше напоминала вырезанную из белой кости фигурку, покрашенную в синий цвет и декорированную рисованными серебристыми звездочками.

— Прекрасно! Отнесите их завтра на Метафорическую Улицу, в дом Крокодилы, хорошо? — он замялся и добавил: — За дополнительную плату, конечно!

— Не доставлять-Честера послать! — раздался прокуренный голосок, и карман Честера легонько засветился.

— Простите, господин Чернокниг? — ошалел хозяин магазинчика, уставившись на церемониймейстера. Восск подумал, что это сказал кто-то другой, тем более таких слов от Честера он не ожидал, но больше в магазине никого и не было. Не мог же он сам ляпнуть такое?..

— За что вы извиняетесь? — улыбнулся Честер и достал пузырек с апельсиновым маслом, смазав усы.

— Нет, видимо, мне показалось, что вы что-то сказали… — уже ничего не понимая, затряс головой Восск.

— Могу вас уверить, что я молчал.

— Да, да, конечно… Безусловно, я попрошу ребят отнести свечи в дом мадам Крокодилы. Свадьба ведь уже завтра, да?

— О да, — улыбнулся Чернокниг, пряча пузырек с маслом. Свечение в кармане, которое Восск так и не заметил, ослабло. — А еще так много надо успеть сделать!

Для начала, сказал про себя Честер, надо бы отдать Бальзмае платье, которое всю ночь проторчало у него дома.

Увертюр подумал, что Глиццерину не здоровится, когда тот ворвался к нему в кабинет и как-то неловко, краснея, решил отпроситься на пару часов, хотя еще несколько минут назад сам говорил о намеренно раннем подъеме и сверхурочных часах.

Режиссер сперва пришел в замешательство, но потом вспомнил об Октаве, которая искала Пшикса, и до него все дошло. Вполне серьезно, без шуток пригрозив Глиццерину если не увольнением, то понижением в случае слишком сильного опоздания, Увертюр добавил вслед уходящему пиротехнику:

— Придется сделать выбор, господин Пшикс.

— Простите, что? — не понял Глиццерин.

— Да так, мысли вслух. Идите, ваше время тикает.

Пиротехник с девушкой вышли на улицу, ворвались в потоки весеннего воздуха и теплого, но не обжигающего солнца, на всю эту красоту внимания не обращая. Даже пыльца от розовых деревьев словно бы перестала для них существовать.

— Ты уверена, что это был господин Чернокниг? — еще раз переспросил Пшикс, действуя по принципу «доверяй — но проверяй, желательно несколько раз».

— Ну, да. Дома была я, мама и Чернокниг — я уже не нашла жизнь в баночке, мама вообще не в курсе происходящего и ничего такого не видела, остается только Чернокниг.

— Ты рассказала об этом мам… мадам Аллигории?

— Конечно нет! Пусть не беспокоится, у нее и так голова забита свадьбой.

— Хорошо, даже если Чернокниг украл эту жизнь, что очень подло с его стороны, почему ты так сильно забеспокоилась? Он же не свадебное платье стащил, ну или что-нибудь из этого разряда.