– Синица?

Блажка пробормотала это имя невнятно, понимая, что звучит, как очумелая дура. И так же выглядит – когда стала протискиваться в круг, чтобы добраться до эльфийки. Что-то вдруг заехало ей в бок. Она чуть не упала и выронила кувшин – тот разбился, ударившись о землю. Теперь она рассердилась и сломала нос драчуну, чьи действия это вызвали. Мужчина лишился чувств. Его противник, увидев падение, изменил предпочтения с такой быстротой вялого мышления, на какую способен только по-настоящему пьяный человек. Выкрикнув проклятия по-уньярски, он ринулся на Блажку. Она отступила в сторону, пусть получилось и неловко, и ухватилась за его затылок, повернула его и толкнула так, чтобы он упал. Это лишило его остатков равновесия, и мужчина повалился лицом в землю. Зрители вокруг зашумели, и Блажка не была уверена, что они выражали – одобрение или насмешку. Но павший пьянчуга явно не был доволен. С яростным кряхтением он попытался встать. Блажка пнула его в лицо. Он снова встретился с землей, но теперь остался тих и неподвижен.

Блажка подняла руку и указала ею на собственную голову.

– Ва гара Аттущелка!

Она оказалась единственной, кого это развеселило. Лица вокруг нахмурились, и ей стало трудно снова отыскать Синицу. Но та была на месте, все продолжала наблюдать. Блажка двинулась ей навстречу и уже почти добралась до толпы, когда эльфийка отвернулась. Она была в уньярской одежде, но мешковатые штаны, объемная рубаха и фуфайка из овчины не могли скрыть ее выпуклого живота. Она была на приличной стадии беременности, однако это не помешало ей быстро затеряться в толпе.

Сдвинув брови в замешательстве, Блажка неуклюже пустилась в погоню. Хмурые зрители расступились, открывая ей дорогу, но эльфийки как не бывало.

Неужели она пробыла в Страве еще с самых тех пор? Ведь они сами привели ее сюда – Блажка, Шакал, Овес и Штукарь, – привели со Старой девы. Нет, она покидала это место – память начинала возвращаться к Блажке, – потом она была в Горниле. Черт, она даже спала в Блажкиной комнате!

В последний раз, когда она ее видела, эльфийка была… у Очажка на спине, в тот день, когда Шакала изгнали из Серых ублюдков. Блажка следила за тем, как он выезжает за стену, стараясь, чтобы ее не заметили.

Остальное она слышала по рассказам – от Шакала и Певчего. Синицу когда-то изнасиловал орк, после чего она попала в плен к Месителю, беременная полукровкой. И натравила Месителя на Блажку, сказав ему, что в ней эльфийская кровь. И не только ему – всем. Лишь бы спасти дитя у себя во чреве от безумного болотника, которому было нужно принести в жертву Деве помесь эльфа и орка. Шакал поспешил в Горнило, чтобы предупредить ее, и больше никогда не видел Синицу. Певчий отвел ее к границе земли Рогов, где, как он сказал, она убедила остроухих прийти Ублюдкам на помощь, когда тяжаки устроили вторжение. После этого никто о ней не слышал. И Блажке уже точно было на нее плевать.

Тогда почему она сейчас носилась среди уньярских шатров, пытаясь ее найти?

Блажка покачала головой, рыгнула, затем снова покачала головой, подавляя тошноту. Ей нужно было присесть. И она села. Прямо там, где была. Из-за натянутой из рваных шкур стенки шатра было отчетливо слышно, что там трахались. Действо сопровождалось репликами на чужом языке, но похотливые стоны были одинаковы для всех. В основном стоны были мужскими. Обычно это означало, что здесь работает шлюха. Или жена.

Теперь, когда она остановилась, опустошение нахлынуло приливом в Блажкин череп, затопив берег ее решимости. Не в силах встать, не в силах и сидеть дальше, она откинулась на спину, издав стон поражения. Прижав щеку к земле, она обнаружила, что видит то, что происходит под краем шатра. Уньяр сношал женщину, стоявшую на четвереньках. Ее голова была опущена, как и волосы, груди и беременный живот.

Синица. Блажка проморгалась, и женщина превратилась в усталую уньярку.

Блажка перестала на них смотреть и обратила бушующую голову вверх, чтобы увидеть звезды.

Черт. Долбаное кобылье молоко. Долбаное ядовитое лекарство.

Синица не могла быть беременной. Едва ли уже прошло достаточно времени, чтобы ей носить сейчас второго. Затем в затуманенном Блажином сознании мелькнула мысль: что эльфийка сделала со своим ребенком? Бросила на какое-нибудь копыто? Глупое предположение. Синица ни за что не захотела бы снова иметь дело с полуорками. Убила его? Вариантов судьбы для новорожденных полукровок было немного. Неужели она это сделала?

Эта мысль отрезвляла, не давая забыться, как бы ни хотелось. Блажка влажно выдохнула сквозь губы. Черт.

Затем перекатилась, приподнялась.

И улеглась обратно.