«Быть рядом и пролететь мимо! Это выше моих сил. Может, сесть, а там будь, что будет?..» Но Борис решил лететь дальше.

«Нужно потерпеть, еще немного подождать, — настраивал он себя. — Садиться здесь нельзя. Нас сразу “вычислят” и где-нибудь встретят. Ничего страшного, мы завтра сюда вернёмся. Подумаешь, немного пройдемся по тайге, тут совсем недалеко».

Вертолёт нырнул в ближайший распадок, и они полетели в верховье ручья. Перевалили через высокий хребет и оказались в истоках какой-то бурной реки. С трудом Борис уговорил Ерёму сделать там посадку. Узкая долина и покатая терраса восторга у того не вызвали, поэтому вначале он наотрез отказался. Нина видела, что Борис что-то ему говорил, размахивая руками. Ерёма повернулся, и Нина поняла, что он ругается — на его лице это ясно было написано. Борис показал на неё, и командир кивнул головой. Нина поняла, что он наконец согласился. Вертолёт стал резко разворачиваться. В узкой долине, зажатой высокими горами, это был очень сложный манёвр, и при выходе из поворота он едва не задел сопку. Из иллюминатора казалось, что вертолёт летит прямо на камни и вот-вот разобьётся. В последний момент Ерёма сумел вывернуть, и вертолет на большой скорости пронесся рядом с каменной осыпью. Она была так близко, что Нина увидела кустики багульника и пёстрый лишайник, покрывавший камни. Можно было сесть и ниже по реке — в данный момент это существенного значения не имело, но по замыслу Бориса это было очень важно, и он решил играть до конца, изображая замученных работой хилых научных сотрудников, которым потом придётся сюда тащиться с тяжелыми рюкзаками, накручивая лишние километры.

«Зато теперь Ерёма надолго запомнит, где мы оставили резиновую лодку, — глядя вниз, думал парень, — и если нас будут искать, он, не задумываясь, покажет на эту точку».

Вертолёт набрал высоту, и они снова перевалили через хребет. Сейчас они оказались в долине другой реки. По карте Борис определил, что это Уйгур. Берега у него были крутыми и местами переходили в каньон. Река водопадами обрывалась вниз. Ниже долина расширялась, склон становился более пологим, а местами зарос кустарником и деревьями. В одном месте Борис увидел длинные рвы. Ему даже показалось, что лес там вырублен, а на склоне виднеется что-то похожее на канавы.

— Нина, посмотри, — пытаясь перекричать шум вертолёта, позвал он девушку. — Это, кажется, канавы. Похоже, что здесь зэки работали.

Нина замахала руками, показывая, что не слышит. Борис наклонился к девушке и закричал над ухом.

— Канавы. Я говорю, здесь зэки работали. Понимаешь, работали здесь зэки. Мы сейчас летим прямо над одной канавой. Смотри, она почти под нами.

Склон на разной высоте рассекали три глубоких рва. Они как шрамы выделялись на чистом склоне и на значительном протяжении тянулись вдоль реки. На их бортах лежали большие камни. Без сомнения, эти длинные канавы были пройдены людьми. Пролетел бы вертолёт хоть немного в стороне, они бы их не увидели, как, наверное, никто не видел до них. А если кто-то даже и заметил, то не обратил на них внимания, как эти вертолётчики. За свою бытность они повидали немало и теперь воспринимали их как непременный атрибут тех мест, где когда-то работали геологи. А они работали везде.

— Я вижу, — крикнула девушка, — это и правда какие-то канавы. Значит, где-то тут должен быть лагерь.

Борис кивнул головой и громко закричал: «Смотри в оба. Я по этой стороне, ты — по другой. Не прозевай».

Вертолёт резко повернул, и прямо под ними промелькнул заросший склон очень крутой и высокой горы. Выше виднелись останцы. Они тянулись по всему хребту, и прямо на них несся вертолет. Казалось, что ещё мгновение — они врежутся в скалы. Но всё обошлось. Они полетели над каким-то ручьем, который слева впадал в Уйгур. Борису показалось, что прямо на мысу между большими деревьями он видит дом. Он вскочил и подбежал к другому иллюминатору, но сколько ни смотрел, ничего больше не увидел. Вертолет перевалил в долину Курунга, впадавшего в Маймакан, и, сделав круг, приземлился на берегу этой горной реки. Она протекала почти параллельно тому ручью, по которому они пролетали вначале, но была намного больше. Под крутящимся винтом ребята вынесли свои рюкзаки, и, попрощавшись, Ерёма улетел. После

После гула их окружила какая-то неестественная тишина. Потом стало слышно, как шумит река, и её шум постепенно заполнил всё пространство.

«Главное то, что я рядом с Борисом, — глядя по сторонам, думала Нина, — и мы снова будем вместе, как в круизе. Только так можно найти этот клад и выбраться из тайги».

Рюкзак оказался довольно тяжелым, резиновая лодка тоже тянула больше десяти килограммов. Вот она и оказалась явно лишней.

Теперь он уже не раз пожалел, что они залетели слишком далеко. Можно было, конечно, сесть где-нибудь поближе, но тогда бы он никогда не увидел то место, где его дед решился на тот кровавый шаг — на убийство. Именно на той стоянке он нашёл растерзанных лошадей и двух солдат, которых отправил за продуктами. Оттуда он ждал помощь, а оказалось, что его люди погибли и о судьбе его лагеря не знает никто.

Стоянку Борис нашёл легко, и то, что он там увидел, полностью подтвердило его догадку. Он вспомнил записи из дневника деда и представил, как всё было…

— Товарищ лейтенант, смотрите, — сержант Иванов показал на желтое пятно, видневшееся среди осыпавшейся листвы кустарника. Земля вокруг была вытоптана, кусты поломаны, и на них сохранилась пожелтевшая листва, которая засохла прямо на корню.

— Сазонов и Газизулин, видать, где-то здесь рядом на ночёвку встали. А лошадей отпустили. Газизулин никогда их на ночь не привязывал. Даже тогда, когда мы на охоту ходили на Орто-Салу, и то он их отпустил.

— Ну и что? — перебил его командир. — Что ты хочешь этим сказать?

— Медведь из этого распадка выскочил. Тут водопад шумит, они его не услышали. Вот он на них и напал. — Иванов наклонился, потрогал рукой примятый мох. По нему будто прошлись катком, и теперь эта площадка бельмом выделялась среди нетронутого мха и ягеля.

— Да ну тебя… Вечно ты выдумываешь всякую ерунду. Следопыт нашёлся. Может, это лоси. Гон у них был — вот они и подрались. Да мало ли кто это мог быть.

— Летом гона не бывает. А следы нынешние.

Сержант отошёл на край поляны и неожиданно закричал:

— Товарищ лейтенант, смотрите, вот шерсть нашего Орлика. А вот полхвоста валяется. Пропал Орлик, пропал. Медведь его завалил. Вот видите, здесь они по земле