Николь улыбнулась, надеясь, что Рик не заметит, какой натянутой получилась эта улыбка. Но адвокат, как обычно, сразу же перешел к делу. Они сели в столовой, и он достал из глянцевого коричневого портфеля бумаги.

— Как мы обсудили по телефону, раз я стала матерью, мне необходимо привести свои дела в порядок.

— Конечно же, — ответил он. — Весьма разумный подход. Многие забывают об этом, но очень важно иметь сценарий действий на черный день. Само собой, надеясь, что он не наступит.

— Да, именно так, — согласилась Николь. — Я хочу знать, что, если со мной что-то случится, Куинн будет в безопасности.

— Очень красивая малышка, — сказал адвокат, улыбаясь девочке. — Вы сказали, что хотите назначить нового опекуна для распоряжения долей Куинн? Вы уверены, что Грег не попытается это опротестовывать? Вы ведь не разведены.

Николь погладила смуглую шейку Куинн.

— Он нас бросил, потому что не хотел этого ребенка. Он может видеться с ней, но я не хочу, чтобы он был ее опекуном или распорядителем ее имущества.

Брови Рика поднялись от удивления.

— Хорошо. А ваша добрая знакомая Морган Кинкейд готова взять на себя эту ответственность, если понадобится?

Николь кивнула.

Она пригласила в свидетели соседку Мэри. Рик не возражал. Вскоре они оформили документы, и Мэри поспешила домой. Николь держалась как могла и терпеливо ждала, пока Рик соберет все бумаги и попрощается.

Итак, дело сделано.

Ее как будто жгло изнутри раскаленным железом, пришлось выпить две таблетки, чтобы заставить себя сесть за компьютер. Пока она писала сообщение, ее руки дрожали. Она очень хотела, чтобы Морган поняла ее.

Потерянная-в-смятении: Ты заслуживаешь ребенка. Ты очень добрая. Однажды, скоро, ты станешь прекрасной матерью. Я уверена в этом.

Она смотрела на экран, ожидая ответа. Прошел час, но сообщение так и не пришло. Куинн заснула, положив голову на плечо матери. Девочка тихо вздыхала во сне, и ее дыхание щекотало шею Николь.

— Я люблю тебя, Куинн. Больше, чем кого-либо другого на этом свете. Больше, чем саму себя, — прошептала Николь. — Я очень сильно люблю тебя и поэтому должна отпустить.

Глава тридцать третья

Морган

Среда, 9 августа

Я лежу на боку, лицом на холодном каменном полу. Повернув голову, чувствую резкую боль. Медленно сажусь, перед глазами все плывет. Трогаю затылок, там большая шишка, потом смотрю на свои пальцы. На них кровь.

Глаза постепенно привыкают к темноте. Я в каком-то доме, в гостиной, судя по дивану и телевизору на противоположной стене. В соседней комнате кто-то есть, я слышу странный свистящий звук, потом топот бегущих ног. Подняв голову, вижу, что из задней двери выскакивает рыжеволосая женщина и захлопывает ее. На часах, которые висят над телеэкраном, два пополудни.

Где же я? Кто выбежал из дома?

Я пытаюсь встать, но тело отказывается повиноваться. Тут я вдруг понимаю, что от какого-то едкого запаха у меня слезятся глаза. В воздухе висит дым, он идет из кухни, откуда только что убежала рыжая. Вдруг сквозь серую завесу я различаю очертания тела. Человек лежит возле ступеней, ведущих наверх. Лежит лицом вниз и не шевелится. Дым становится все плотнее. Я подползаю к человеку, потому что не могу подняться на ноги, и поворачиваю его голову к себе.

— Грег! — вскрикиваю я и начинаю кашлять от дыма. Глаза жжет. Он не реагирует, я щупаю его шею, чтобы найти пульс, и с облегчением чувствую его под своими пальцами. Значит, мы в доме Грега. Но раз он лежит на полу без сознания, то где Куинн?

Я хватаю мужчину и тяну к себе, но он слишком тяжелый.

— Где Куинн? Где Куинн? — кричу я, и дым тут же заполняет горло.

Падаю на живот и зажимаю рот рукой. В голове вдруг всплывают воспоминания о том, как родители учили меня вести себя при пожарной тревоге. Надо припасть к полу, потому что дым идет наверх. Я вижу в соседней комнате пламя. Времени мало. Я взбираюсь на ступеньки, чтобы добраться до второго этажа. Куинн может быть там.

Я слышу треск пламени, огонь начинает пожирать все на своем пути. От жара я вся вспотела, пот заливает мне глаза. Наконец, вцепившись в перила, я с большим трудом встаю.

— Куинн! Куинн! — кричу я.

Из-за дыма мне ничего не видно.

— Надо выбраться! — я узнаю голос Бена, но не вижу его самого.

— Где Куинн? — ору я.

— Не знаю! Нам надо выбраться из дома!

Из кухни доносится звук взрыва, и большая балка падает туда, где лежит Грег. Пламя лижет стены. Я бегу вниз и хватаю Мэркема за ногу. Внезапно у меня появляются силы. Мне становится легче, и я понимаю, что Бен взял зятя под руки. Мы вместе пробираемся в дыму к выходу из дома, открываем дверь и кладем Грега на траву.

Вдали слышен вой сирен.

Даже здесь, на воздухе, я почти не могу дышать. Бен падает на спину и хватает ртом воздух. Но я бегу в дом. Огонь уже всюду, я знаю, что могу погибнуть, но не могу оставить Куинн. Если она в доме, нельзя дать ей погибнуть. Снова упав на живот, я продвигаюсь вперед. Вдруг кто-то хватает меня за руку, поднимает легко, как перышко, и тащит на себе из дома. Только когда я уже лежу на траве, я понимаю, что это Бен вынес меня. Он стоит надо мной и повторяет мое имя, а позади него я вижу пожарных, разматывающих шланги.

— Можешь дышать? — спрашивает он.

— Все в порядке, — отвечаю я, кашляя, и слышу, что говорю как-то странно.

В этот момент появляется бригада скорой, и мне надевают на лицо кислородную маску. Содрав ее с лица, я хриплю:

— Где Куинн?

Из окна второго этажа падает рама, языки пламени вырываются наружу. Пожарных стало еще больше.

— В доме ребенок! — кричу я. — Спасите ее, пожалуйста, спасите!

— Мы знаем, мэм, они делают все, что могут, — говорит мне медбрат.

Я смотрю на черное от сажи лицо Бена. Мое сердце разбивается на миллион осколков.

Медбрат помогает мне встать и держит мою сумочку:

— Это ваша? Как вас зовут?

— Морган Кинкейд.

Бен стоит рядом, его тоже осматривают. Другие медики занимаются Грегом.

— Мэм, мы отвезем этого человека в больницу. У него серьезное отравление дымом, ожоги руки и ног. Вы знаете, кто он?

— Его зовут Грег Мэркем. Прошу, дайте мне с ним поговорить!

Не дождавшись ответа, я бросаюсь к Грегу, хотя медбрат кричит: